— Праздник должен быть грандиозным, — сказала настоятельница, подняв руку и очертив в воздухе дугу. Мэриан заметила у нее на пальце массивное кольцо без всяких украшений и камней. Но оно было гораздо больше кольца, которое монашка получает, дав обет и став Христовой невестой. — Ведь это праздник в честь канцлера короля Ричарда, епископа Илайского.

Она все говорила и говорила. Мэриан заставляла себя внимательно слушать, но не могла смотреть ни на нее, ни на сэра Гая.

Тем временем настоятельница заговорила о золотых блюдах, на которых будут подавать жареных лебедей, а также уток и молочных поросят. Кроме того, нужно поджарить кабанов и коров, порезать и украсить их яблоками. Еще будут подаваться сахарные фигуры на серебряных блюдах, затем сыры и орехи. Лучшие вина следует подавать во французских золотых кубках.

Мэриан неожиданно вспомнила, что в спальне ее отца был тайник, где он держал несколько серебряных изделий и камней. Потом ей вспомнилась Звезда Иерусалима, и сердце пронзила боль при воспоминании о белых лучах на синем фоне. Ах, если бы только Звезда Иерусалима не висела в ожерелье на шее ее матери!

Основная часть сокровищ Фитцуолтеров хранилась за конторскими книгами, в которых велись записи о хозяйственных делах в замке. Если взять одну из них, «Урожай овса, 1140–1170», весь шкаф таинственным образом сдвигается, открывая проход. Может быть, и в этой комнате есть тайник?

Мэриан стала внимательно изучать помещение, насколько это было возможно с того места, где она стояла. Она разглядывала бесконечные шкафы с книгами, названия которых с трудом могла разобрать. Может быть, они были поставлены без всякого порядка, а может, и вообще были не книгами, а лишь маскировкой тайников. Девушка прочла несколько названий на корешках: «Сбор налогов в Нортумбрии», «Вассалы восточной Англии», «Сборы министерства финансов в Вестминстере». Эти названия говорили ей лишь то, что перед ней средства для ограбления народа. Но одно из них все же привлекло ее внимание — «Молитвослов Святого Василия». «Молитвослов среди конторских книг! — подумала девушка. — Что между ними общего?»

— Эй, Мэриан! — Хана потянула ее за руку. — Ты, кажется, заснула. Мы должны выйти вперед и получить благословение епископа.

Слуги один за другим поспешно преклонили колени и поцеловали руку епископа, а он очертил кресты над их головами.

Пока Мэриан ждала своей очереди, к ней приблизился какой-то полный человек в грубой коричневой рясе и спросил с легким французским акцентом:

— Вы библиофил, мадемуазель?

— К-кто? — выдавила она.

— Я заметил, что вы разглядывали библиотеку шерифа.

Девушка почувствовала тревогу. Надо же быть столь неосторожной! Она робко посмотрела на него и ответила на простонародный манер:

— О, сэр, я энтих книжков в глаза не видала. Я и буквов-то совсем не ведаю. Своё фамилиё и то разобрать не смогу.

— В самом деле, милая? — Человек потянулся к ней, и она отступила на шаг.

— Да, в самом деле, сэр. Я простая прачка. — Она поглядела на свои руки, которые хотя и огрубели, но все же не походили на грубые красные руки Элли, которая почти всю жизнь стирала белье в замках.

«Боже милосердный, не позволь меня раскрыть, пожалуйста, Господи», — думала девушка.

— А как тебя зовут, дитя?

— Мэриан, сэр.

— Ну, а я брат Тук, монах нищенствующего ордена, как это называется у вас в Англии. Я старый знакомый матери принца Джона.

— Королевы Алиеноры?

— Да, моя милая. Но теперь я служу здесь, в часовне Ноттингемского замка.

— О, — все, что смогла сказать Мэриан.

— Ах! — Брат Тук кивнул в сторону епископа Херефордского.

Мэриан поняла, что настала ее очередь преклонить колени. Она опустилась на пол и уже собиралась поцеловать руку епископа, как вдруг ее глаза распахнулись от ужаса. Она увидела кольца на руке епископа. Одно из них, большое, с пурпурным аметистом, оправленным в золото, символизировало принятие сана и верность церкви. Но еще одно кольцо, красовавшееся на мизинце той же руки… Ритуальное кольцо епископа меркло перед ним. Ведь на нем ярко горела Звезда Иерусалима.

Девушка закрыла глаза и увидела кровь, капавшую с ожерелья в руках Гисборна. В ее памяти воскресли все ужасы того дня. Капли крови из горла матери, падавшие на камни возле башенки с клетками, отчаянные птичьи крики, горестное всхлипывание отца: «Моя жена убита. Кто следующий? Мой король? Где мой король?» Она почувствовала, как ее лицо коснулось каменных плит пола. Но прежде чем лишиться чувств, она успела подумать: «Сегодня мой день рождения, мой четырнадцатый день рождения!»

— Она потеряла сознание! Потеряла сознание! — доносилось до нее как будто издалека.

Кто-то приложил к ее лицу влажную ткань.

— Она оклемается, оклемается, — раздался негромкий голос монаха, говорившего с акцентом.

Мэриан подняла глаза и увидела его широкое лицо, склонившееся над нею.

— По-моему, она еще во дворе выглядела неважно, — сказала Ханна.

— Я… я здорова. Не волнуйтесь, — выдавила Мэриан.

— Так как же тебя зовут, дитя? — спросил монах.

— Мэтт… Мэриан. Мэриан Гринлиф.

— Ну, Мэриан Гринлиф, пожалуй, глоток вот этого приведет тебя в чувство.

Монах вытащил из складок своей рясы какую-то фляжку и поднес к ее губам. Девушка сделала малюсенький глоток. Напиток обжег ей горло, однако вернул к жизни.

— Говорю же, оклемается, — сказал монах.

— Ах да, я ведь должна прислуживать на празднике, — откликнулась Мэриан.

— Конечно, конечно, моя милая. Это будет необыкновенный праздник. Приезжает епископ Илайский, — произнес монах и неожиданно добавил шепотом: — Разве может король Ричард быть далеко от него?

Отвар из ревеня — прекрасное средство от простуды. Да, сокол, как и человек, может простудиться.

— Итак, Малыш, что у нас зашифровано под словом «настой»? Что бы это могло быть? — Робин бился над маленьким клочком пергамента, который принесла Календула. Его чуть было не разорвало от волнения, когда примчался Скарлет с криком: «Послание! Послание от нашей Девы Мэриан!»

— Как оно пишется? — спросил Малыш.

— Н-А-С-Т-О-Й, — произнес Робин.

Малыш заглянул в список шифров.

— Ну, это же совсем просто. Настой — значит настоятельница.

— Что?

— Настоятельница. Она в замке. Так, дайте-ка я посмотрю остальное.

Малыш выхватил у Робина пергамент. Заглядывая то в него, то в обозначения, он начал что-то быстро выводить на земле. Друзья заглядывали ему через широкие плечи.