Все закончилось лишь тогда, когда с небес пролился первый серый утренний свет. Сначала стихли шаги, которые за ночь достали Николая до печени, потом загорланили птицы из числа тех, кто в теплые края не улетел, а после стало ясно, что костер уже не нужен.

И, что самое главное, Мезенцева, до того не подававшая признаков какой-либо активности вдруг глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Слава богу – устало произнес Нифонтов – Очухалась. А я уж думал все. Думал, придется тебя везти к тем бедолагам, класть под аппарат ИВЛ.

– Не люблю больницы – пробормотала девушка – Там распорядок дня надо соблюдать и в попу иголкой тыкают постоянно. Этот где?

– Утро – глянул в сторону окна Николай – Убрался наш новый приятель куда подальше до следующей ночи.

– А он кто? – Мезенцева привстала, уперлась спиной в стену и помассировала щеки ладонями.

– Да хрен знает – Нифонтов поднялся на ноги и убрал нож в ножны – Сам не знаю. Но, думаю, вряд ли что-то новенькое, до того никем не виданное. Скорее, наоборот, эта тварь из давнего прошлого вылезла. Я же тебе так и не успел передать, о чем мне Ровнин рассказал. Один из вот этих символов, правда не знаю какой именно, очень старый, он корнями в дохристианские времена уходит. Он даже не символ, а руна. Валентина ее точного значения не знает, он она обещала ночью дома покопаться в книгах, разобраться что к чему.

– А пистолет мой где? – похлопала ладонями по полу Мезенцева – Эта хрень его не сперла часом?

– Да вот он – оперативник нагнулся и подобрал оружие – Где выронила, там и лежит. Сто лет оно ему не сдалось. Вот душу из тебя вытащить – ту да, тут милое дело. Кстати – товарищ почти достиг успеха, если бы не я, то все, кранты тебе, Мезенцева. И после всю ночь его от тебя гонял, глаз не сомкнул. Сильно ты этой нелюди понравилась, красотка. Буквально очаровала.

– Буду должна – охнув, девушка поднялась с пола, забрала пистолет у напарника и убрала его в кобуру – Слушай, Нифонтов. А если бы я в больницу загремела, ты бы меня навещал? Апельсинки бы приносил?

– Так у тебя вроде на цитрусовые аллергия? – не без ехидцы напомнил девушке Николай – Или я чего-то путаю?

– Нет, чтобы просто сказать «да»! – возмутилась Евгения – Тебе не трудно, мне приятно.

– Кофе хочу – потянулся Нифонтов – Горячий, крепкий и несладкий. Если его не выпью в течении ближайшего получаса, то на ходу усну.

– Аналогично – кивнула уже совершенно пришедшая в себя девушка – Страшненькая ночь получилась. Но результативная же! Теперь мы знаем, кто этой троицей так лихо распорядился, и как именно. Одно непонятно – за что? Почему именно их он оприходовал? Тут же и раньше люди ночевали наверняка. Те же бомжи, алкашня. Дедка-сторож, который сюда хоть раз да забредал в темное время суток. Если это существо изначально агрессивно, то с какого оно до того никого не трогало?

– Да и вопрос «кто» я бы закрывать не стал. Видеть мы его видели, но не классифицировали же.

– Сам же сказал – тварь не из новых, значит кто-то в отделе ее опознает по описанию – отмахнулась Мезенцева – Дело техники и времени.

– Поехали позавтракаем для начала – предложил Николай – Потом с Ровниным созвонимся, все ему расскажем. А после, пожалуй, Серегу навестим, узнаем, что ему Иваныч рассказал. Мне кажется, надо копать именно в этом направлении.

– Это мне кажется – заявила Женька – А ты взял и к моей вчерашней идее присоседился. Так что в кафе ты платишь за завтрак.

Странное дело, но отчего-то ранее раздражавшее Николая чуть вызывающее поведение Мезенцевой сейчас не вызывало у него никакого отторжения. Может оттого, что ночь, проведенная в борьбе за ее жизнь и душу что-то в нем изменила, а, может, от того, что всегдашние женькины колкости на грани фола подтверждали то, что она после столкновения с неведомой тварью осталась сама собой. Не навредила она ей.

Ровнину звонить не пришлось. Он сам объявился в тот момент, когда Николай доел невероятно вкусный сэндвич и запил его уже вторым стаканчиком кофе. В городе, увы, все было закрыто, потому пришлось парочке оперативников выехать на трассу, где при заправке работал круглосуточный «Subway».

– Шеф – показал экран смартфона Женьке, похрустывающей круглой печенькой, Николай – Да, Олег Георгиевич?

– Как ночь прошла? – осведомился у него начальник – Оба живы?

– Оба – ответил Нифонтов – Но с трудом. Однако, лихо пришлось.

Женька замахала руками, давая ему понять, что про ее обморок и все остальное руководству рассказывать не следует.

– Валентина только-только разобралас что к чему – пояснил Ровнин – Она мне позвонила, а я сразу тебя набрал. Если честно, опасался – ответишь, нет? Дрянь-то на том заводе ошивается сильно непростая. С подвывертом.

– Не то слово – подтвердил Николай – Длинная, лысая, зубы такие, что гвоздь-сотку перегрызут.

– И называется она жердяй – подвел итог Ровнин – Не слыхал о таком?

– Стоп – задумался Николай – Что-то читал, но давно, когда еще в дежурке сидел.

– Жердяй – это, по сути своей, овеществленный дух – подсказал Ровнин – Последыш чьего-то предсмертного недоброго желания, побочный продукт, так сказать. Причем дух он довольно-таки безобидный, нет в нем изначальной агрессии по отношению к смертным. Бродит в темноте вокруг домов, стучит в окна, может как следует пугануть человека, если тот ему под руку попадется. Мороки насылает лихо, нравится ему эта забава. Но и только.

– Это да – подтвердил Коля, по спине которого снова пробежали мурашки – На мороки он мастер.

– Но жердяй не убийца – повторил Ровнин – Понимаешь? Если только…

– Кто-то не заставит его им стать – продолжил фразу Нифонтов.

– Именно. Ищите того, кто руну на стене нарисовал, именно он и привязал жердяя к заброшенному заводу. Вернее – к конкретному зданию. А еще имеется у этого человека мешочек, в котором лежит земля с собранная под порогом дома, у стен которого жердяй когда-то появился на свет. В земле этой – его жизнь. Вряд ли то строение до наших дней дожило, снесли его наверняка давным-давно. И жердяй с ним одновременно должен был исчезнуть. А он – есть. Значит, держит его кто-то тут, при себе. А теперь вот, на людей натравил, убивать их заставил. Задача ясна?

– Предельно – ответил – Кроме одного момента. Мешочек надо сжечь, рассыпать или как-то по-другому уничтожить?

– Тут сложнее – вздохнул Ровнин – Чтобы жердяя просто отвадить от завода, достаточно знак со стены убрать. И людям он тогда вредить прекратит, вернется к обычному существованию, то есть продолжит дальше под окнами домов таскаться, пьяных да прохожих запоздавших пугать. А вот если мешок с землей этому поганцу в рот запихать, тогда другое дело. Он после этого в пыль обратится, и все, что им сотворено, тоже аннулируется. Соображаешь? Шанс выкарабкаться у той троицы, что в больнице лежит, появится, пусть и небольшой.