Итак, подобно Персефоне-Прозерпине, медлящей перед бурно вздымающимися водами Стикса, Татьяна останавливается на границе девичьей жизни и жизни супруги царя мертвых.

«Мифологические идеи поэта, – считает К. Юнг, – это почка, бутон связи. Они всегда содержат более, чем может постичь немифологический разум». (К. Юнг, «Кора», с. 109.)

Как отмечалось в первой главе настоящей работы – «Хранитель тайных чувств», – весенний приезд Елизаветы Алексеевны в Царское Село олицетворял для «Лицейских трубадуров» приход весны (см. «Стансы» Пушкина, 1812 г.). Отъезд Е. А. осенью в Зимний дворец («Уж нет ее, до сладостной весны Простился я с блаженством и душою». – «Осеннее утро», 1816 г.) – являл для юного поэта сход Прозерпины в Аид. Читаем сон Татьяны далее:

Очевидно, речь идет о весеннем пробуждении медведя от зимней спячки, что подтверждают слова: «снег рыхлый по колено ей», – отсылающие к событию, случившемуся весною.

В народном представлении (по Устрялову) видеть во сне медведя – предвещает болезнь или смерть. В мифологическом представлении – медведь выступает как хозяин леса, звериный двойник человека, оборотень. Мотив чудовища, стерегущего переправу, связан с зооморфным образом стража моста (ср. грифоны и львы мостов Петербурга), Итак, Татьяна с помощью медведя —

В мифологии различных народов мира «лес» – одно из основных местопребываний сил, враждебных человеку. Через лес проходит путь в царство мертвых. Образ непроходимого леса, окружающего вход в Аид, характерен для греческих и римских традиций. Пушкин знал значение аллегории из Овидиевых «Метаморфоз» (V, 431, VII, 402), из Вергилие-вой «Энеиды» (VI, 237), и по «Божественной комедии» Данте: «Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу…». Нам интересен лес и потому, что аллегория дикого леса Данте, расположенного в преддверии Ада, символизировала Флоренцию, охваченную мятежами. Ср. образ Невы в «Медном всаднике»:

с Дантовой Флоренцией, мятущейся в политическом хаосе:

Читаем сон Татьяны далее:

Обычаи оставлять невесту у порога жениха известен в народных обрядах свадьбы. Учитывая, что Евгений являлся хозяином Ада, – «совет» медведя: «погрейся у него немножко» – звучит почти демонической иронией и по отношению к словам свадебной песни: «Зовет кот кошурку в печурку спать», приведенной Пушкиным в примечаниях к подблюдным песням. Первая же «шутка» медведя: «Здесь мой кум» – открывает еще более серьезные сближения образов сна Татьяны с реалиями истории. По Далю – «Кум» означает: «Восприемник», крестный отец. Кумом зовут друг друга, шутя, уволенный от места, звания, должности и преемник его».

«Преемник», – читаем «азбучным порядком» «Толковый словарь велико русского языка» Даля, – является «принявший что-либо от кого, исполнитель после другого, заступивший место его, наследник. Преемник престола». Итак, «медведь» является преемником, заступившим место Евгения, но Евгений, кроме того, и Кум «медведю», то есть крестный отец сына (дочери) «медведя».

В истории первой четверти XIX века таковым Кумом «Евгения», Преемником, Наследником престола и Исполнителем мог быть только император Николай I, воспринявший престол – как по тайному завещанию Александра I, так и по подавлению восстания декабристов. («Не мне свирепствовать – ибо я сам посеял эти семена», – сказал Александр I князю Васильчикову, узнав о заговоре декабристов.) В XIV главе монографии «Император Александр» Н. Шильдер приводит слова «уволенного от должности» императора в 1825 году: «Я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку. Я скоро переселюсь в Крым. Я буду жить частным человеком». Речь идет о «службе» в чине императора с 1801 по конец 1825 г. (т. III, с. 370).

Как известно, Александр I являлся кумом Николаю, так как крестил (в 1818 г.) его первенца – великого князя Александра – будущего «освободителя крестьян» – Александра II (1818–1881) (см.: «Ура! В Россию скачет кочующий деспот…» – «Ноэль» 1818 г.). Внутреннюю структуру образа медведя как императора России подтверждают английские карикатуры конца XVIII в., изображавшие Павла I в виде медведя (см. гравюру «Спаси нас, Поль!», 1799 г.), именно Николая – деревянная скульптура XVI века Николы с медвежьей головой из Никольской единоверческой церкви в петербургской Коломне (в советское время она находилась в Музее истории религии – Казанском соборе в Ленинграде. Инв. № А99-1). Изображение Николы в образе медведя, несомненно, видел Пушкин, живя в этой части Петербурга.

Данному прочтению «Евгения» – как Александра I – соответствует и поведение «хозяина тризны» в беловике и черновике рукописи:

Отсылающее к надменности царя в «Вольности» Радищева:

(Ср.: «Мое! Сказал Евгений грозно // И шайка вся сокрылась вдруг».) Мы подошли к главнейшей загадке сна Татьяны – образам чудовищ.

Прежде чем приступить к непосредственному раскрытию их значения, обратимся к рисунку в рукописи V главы. Слева на полях, параллельно вопросу Ольги: