Говард, словно угадав это желание, легко, одним движением приподнял Фейт и посадил именно так, как ей хотелось, и время остановилось снова. Все было так же прекрасно, как в предыдущий раз, и даже еще прекраснее, потому что сейчас Говард прильнул губами к ее соскам, наполняя все тело Фейт сладостным ощущением, пронизывающим ее упруго звенящей дугой, начинающейся у груди и заканчивающейся в плотно сомкнувшихся вокруг него бедрах.

Ванная постепенно заполнялась водой, и они уже почти плавали в, ней, все еще наслаждаясь ощущением себя единым целым. Какая-то часть сознания Фейт, сохранившая способность рассуждать здраво, пыталась предупредить ее об опасности происходящего, настойчиво напоминала о том, что Говард Харрисон это Говард Харрисон, что бы между ними сейчас ни происходило. Однако значительная часть существа Фейт думать о чем бы то ни было отказывалась.

Гораздо важнее сейчас были ощущения – все остальное не имело никакого значения.

– Ну как, согрелась? – спросил он.

– Ммм…

Он рассмеялся, низко и гортанно, затем довольно сказал:

– Трудно оставаться в таком положении в воде, любовь моя, но, поверь, мне никогда не было так хорошо.

Приоткрыв глаза, Фейт сквозь ресницы посмотрела на счастливую улыбку на его лице и признала, что и ей так хорошо никогда не было. Однако она не была уверена, что следует произнести это вслух.

Говард Харрисон – это все-таки Говард Харрисон. Прожженный ловелас. Ее босс.

И, сообщив ему, что на сексуальном ристалище он взял первый приз, Фейт бы еще больше осложнила ту непростую ситуацию, в которой оказалась. Она решительно не понимала, как вести себя дальше. Еще один мост сожжен, и будущее теперь казалось еще более неясным, чем раньше. Оттолкнув Говарда, она отплыла к противоположной стенке ванной и попыталась заставить себя думать.

Озадаченный Говард удивленно приподнял брови, однако в его глазах читалось осознание того, что отныне Фейт не удастся игнорировать все произошедшее сейчас между ними.

И вдруг Фейт вспомнила: все это бесчисленное число раз уже происходило между Говардом и другими женщинами. Что, если и их он уверял, будто ему никогда не было так хорошо? Что, если эти дурманящие слова были не более чем привычным и ничего не значащим ритуалом? И даже если сейчас он и в самом деле забыл обо всех ее предшественницах…

– Не смей называть меня «любовь моя»!

Оба на мгновение застыли, пораженные переполнявшим эти слова страстным протестом. Фейт и сама удивилась отвращению, которое вызвала у нее перспектива оказаться причисленной к длинной череде прошлых побед Говарда.

Умиротворенное выражение его лица сменилось глубокой сосредоточенностью, показывающей, что он напряженно размышляет, пытаясь постигнуть причины непонятной метаморфозы ее настроения.

– Я назвал тебя так вовсе не бездумно, Фейт, – спокойно сказал он. – Я действительно так чувствовал, мне хотелось так тебя назвать. Но если тебе не нравится…

– У меня есть имя! Я не одна из твоих пассий, Говард! Я твой личный помощник! – выкрикнула она. – И то, что я сделала невероятную глупость, улегшись в постель со своим боссом, вовсе не значит, что я должна превратиться в женщину без имени!

– Фейт Шерман – женщина без имени? – Говард, запрокинув голову, расхохотался. – Вот это действительно невероятная глупость, Фейт. К тому же ты прекрасно помнишь, что в постели мы с тобой не были. Ты сразу предупредила, что не собираешься туда со мной ложиться, и я отнесся к твоему решению со всем возможным уважением. – Прежде чем растерявшаяся от такой логики Фейт нашлась что ответить, Говард подплыл к ней, взял за руки и, с доброй улыбкой глядя в глаза, продолжил:

– Я думаю, что ты и сама понимаешь: никого из нас нельзя винить за эту спонтанную вспышку страсти.

Из чего следует, что он ничего заранее не планировал, во всяком случае, не больше чем я, пронеслось в голове Фейт. Но как же в таком случае расценивать происшедшее? Как пикантный случай? Как шутку судьбы? Или Говард все же хитрит?

– Ты в этом уверен? – с подозрением спросила она.

– В чем?

– В том, что эта была спонтанная вспышка?

– Для меня – да. Я хорошо помню, как подыгрывал тебе в спектакле, который ты устроила своему бывшему сожителю, помню его обалдевшую физиономию, помню… – Он запнулся, и на лице его появилось растерянное выражение. Дальше, честно говоря, не помню. На сознательном уровне, во всяком случае. Говард сокрушенно развел руками. – Нет, для меня это была спонтанная вспышка. Хотя, – тут он лукаво улыбнулся, – не стану утверждать, что внутренне не был к ней готов. Я давно мечтал о чем-то подобном.

Волей-неволей и Фейт пришлось вспомнить, что она первая затеяла опасную игру с огнем и по собственной инициативе выступила в роли искусительницы, так что возлагать вину за случившееся только на Говарда у нее никаких оснований нет. Некоторое время она расслабленно парила в наполнившей ванну теплой кристально прозрачной воде, страстно желая бесследно в ней раствориться, затем, поняв, что из этой затеи ничего не выйдет и фактам, хочешь не хочешь, придется взглянуть в глаза, спросила:

– Ну и что теперь?

– А теперь, по-моему, нам нужно наконец поужинать, – со своей обычной жизнерадостностью объявил Говард. – Мае кажется, нам обоим необходимо возобновить запас энергии.

Прагматик Говард. Один аппетит удовлетворен, теперь можно подумать об удовлетворении следующего. После чего могла вновь возникнуть необходимость удовлетворения аппетита первого.

Некоторое время Фейт не без удовольствия размышляла над возможностью такого варианта развития событий. Потом, опомнившись, постаралась выбросить из головы мысли о сексе с Говардом. Что случилось, то случилось, теперь же необходимо решить более практические вопросы.

– Хорошо, – согласилась она. – Вылезай и вытирайся первый, я потом.

Говард ответил взглядом, полным веселого удивления.

– Ты что же, стесняешься меня, Фейт?

– Теперь уже немного поздно. – Она нервно рассмеялась. – Просто я хочу привести себя в порядок, а для этого мне нужна вся ванная.

На самом деле она просто боялась случайных прикосновений, неизбежных, если они с Говардом будут одновременно возиться в просторном, но все же ограниченном помещении ванной. Кроме того, ей хотелось хотя бы на несколько минут уйти из-под влияния сокрушительного магнетизма Говарда.

– Что ж, убедила. – И он одним сильным движением выбрался из ванны.

Фейт посмотрела на него и не смогла не залюбоваться. Глядя на его красивое, мощное и удивительно пропорциональное тело, она тихо радовалась своему предусмотрительному решению выходить из ванной поочередно.

Физическое желание отнюдь не является исключительной прерогативой мужчин, женщиной оно может овладеть с равным успехом. И сейчас Фейт оставалось лишь лихорадочно размышлять о том, как же его, черт возьми, подавить, а также о том, действительно ли она хочет его подавлять.