Сэндри ощутила, что нить дошла до конца. Теперь её сотканная сила образовывала плотный барьер между тенью и раненым человеком. Сэндри поднесла левую руку, и позвала обратно к себе свободный конец нити. Он повиновался, складывая магическую ткань вдвое. Сэндри трижды обернула вокруг ткани нить, крепко связывая всё в узел. Только после этого она разорвала нить.

— Вот, ‑ сказал Вулфрик. ‑ Я ношу их в своём магическом наборе, на всякий случай, ‑ он протянул ей шёлковый мешочек, сверкавший знаками удержания и защиты. ‑ Я собирался отскоблить эту штуку, когда вы мне её показали. У меня есть маленькая лопатка, которая бы, наверное , подошла для этого.

— Я боялась что-нибудь пропустить. ‑ Сэндри бросила узел в мешочек, затем позвала всю свою силу обратно в себя. Та вернулась чистой — она об этом позаботилась. Когда она кивнула Вулфрику, тот затянул завязки на шёлковом мешочке. ‑ Давай, ‑ сказала Сэндри целителю.

Тот уже нависал над пациентом. Теперь он сел, и влил свою силу в Гари. Тот вздохнул; его голова опустилась обратно на подушку. Целитель в шоке посмотрел на Сэндри:

— Я чувствую разницу! Отличная работа, миледи, превосходная.

Сэндри залилась румянцем.

— Эта штука есть и на его напарнике, ‑ сказала она Вулфрику. Тот кивнул и они подошли к Лебуа. С него темноту собрали уже быстрее.

Как только Вулфрик поместил второй кусок тени в один из своих защищённых мешочков, он сказал Сэндри и герцогу:

— Я пойду поиграю с этой штукой. Дам знать, если что-то обнаружу, ‑ и поспешил прочь из лазарета.

— Что за странный человек, ‑ заметила Сэндри, вытирая лоб рукавом. Герцог нахмурился, глядя на неё, затем предложил свою руку. Сэндри позволила ему вывести себя на прохладный ночной воздух. Опускался лёгкий туман. Когда Сэндри повернула к нему своё лицо, Герцог Ведрис остановился.

— Он — лучший из магов провоста, ‑ сказал он, его бархатный голос приятно было слушать. ‑ Он знает о заклинаниях для совершения и раскрытия преступлений больше, чем кто-либо из ныне живущих. Если он не сможет разобраться в этом, значит оно и впрямь редкое. А тебе, я думаю, стоит поужинать. И мне тоже.

Сэндри кивнула, и они вернулись в резиденцию герцога. Ей придётся помыть руки перед едой. Возможно, чистые руки притупят в ней ощущение того, что во время обращения с этими пятнами она коснулась чего-то ужасного.

Следующим утром после завтрака явился Паско. Когда Сэндри встретила его в фойе, мальчик выглядел как загнанный оленёнок.

— Это место такое большое, ‑ сказал он Сэндри, судорожно кланяясь. ‑ Вы тут не теряетесь, миледи? А мне так необходимо здесь быть?

Она осмотрела его. Его сандалии, бриджи и поношенная рубаха, которые он носил последние два дня, исчезли — по приказанию Зары Акалон, догадалась Сэндри. Теперь он был одет в то, что, наверное, было его лучшими вещами: аккуратные хлопковые бриджи коричневого цвета, чистейшая жёлтая льняная рубаха и коричневая куртка до бёдер, которую он носил расстёгнутой. На ногах он носил аккуратные ботинки.

— Не глупи, ‑ сообщила она ему. ‑ Да, тебе необходимо быть здесь. Я сказала тебе, чтобы ты был здесь. Нет, я никогда не теряюсь. Давай найдём местечко потише. ‑ Она повела его вверх по лестнице и открыла дверь в одну из гостиных. Там пара служанок скатали ковры и усердно мыли пол. Они начали подниматься, но Сэндри покачала головой и закрыла дверь. ‑ Кстати, Паско, отлично выглядишь.

— Мама сказала, что я не могу прийти сюда в нормальной одежде, ‑ объяснил он, пока они шли по коридору. ‑ Она даже помыла мне за ушами, а ведь мне уже двенадцать! А его светлости и впрямь нужно так много комнат?

Сэндри открыла другую дверь, которая оказалась одним из боковых вдохов в канцелярию. Писцы повернулись, уставившись на неё. Сэндри закрыла дверь.

— Должностным лицам его светлости нужны помещения, ‑ строго сказала она Паско. ‑ Нам лучше выйти наружу. ‑ «А мне лучше придумать другое место для встреч», ‑ осознала она. «Здесь Паско чувствует себя неудобно».

Лестница вывела их в сады. Они уселись на каменной скамье, укрытой от порывистого ветра. Сэндри оседлала скамью и сложила ноги под юбками в позе лотоса. Она строго указала на свободное место на скамье перед собой. Паско сел.

— Помнишь, как мы медитировали? ‑ поинтересовалась она.

— Вам надо нас заключить в защитный круг, ‑ сказал он, озорно сверкнув глазами.

Сэндри поднялась и с достоинством сошла со скамьи.

— Значит, ты всё-таки помнишь наш вчерашний урок, по крайней мере — немного. ‑ Пусть думает, что она замыслила это как тест. Не нужно ему было знать, что внутренне она орала на себя за то, что чуть не забыла о такой важной вещи.

Ей пришлось успокоиться, чтобы выложить круг из нити и заключить их в оболочку из своей силы. К тому времени, как она присоединилась к нему на скамье, ей пришлось признать, что поскольку она всё-таки поставила охранный круг перед тем, как его магия разлилась вокруг, получилось забавно. Конечно, ему-то она об этом не скажет, но она подумала, что герцога, возможно, позабавит её рассказ.

— Что дальше? ‑ спросила она.

— Я закрываю глаза, и дышу, и считаю, и думаю ни о чём, ‑ с готовностью ответил он. ‑ Даже если мне скучно.

— Очень хорошо, ‑ похвалила она. ‑ И сегодня я хочу, чтобы ты вообразил, как вжимаешься во что-то маленькое…

— Например?

Сэндри попыталась вспомнить, как им это объяснял Нико. Браяр выбрал вырезанную деревянную розу, Сэндри — веретено, Даджа — кузнечный молоток. Трис так и не сказала, что она вообразила.

— Ну, это может быть один из вон тех камней…

— С чего бы мне хотеть вжать себя в камень?

— Тогда может быть что-то, что ты используешь дома, ‑ сказала ему Сэндри, пытаясь быть терпеливой. ‑ Подсвечник, или дубинка. Что угодно, лишь бы оно было маленьким. Тебе необходимо научиться втягивать свою силу внутрь себя, чтобы она не могла убежать.

Он помнил, как считать и дышать, это её обрадовало. Заставить его очистить свой разум было по-прежнему трудно. Сэндри подумалось, а нужна ли была медитация ей и её друзьям, чтобы взять свою силу под контроль. Им легко удалось ужать своё сознание внутри чего-то маленького с первой попытки. Паско делал вид, что пытается, затем жаловался, что это слишком трудно. Он чесался и не мог усидеть на месте. Она призвала его внимание обратно к медитации. Наконец гигантские часы Цитадели пробили час, совсем испортив настроение.

Сэндри с трудом встала на затёкшие ноги и убрала защитный круг.

— Ну ты хоть попытаешься придумать, во что умещать своё сознание? ‑ спросила она.

— Я попробую, миледи, ‑ сказал он. Судя по его виду, он мог ответить согласием, но делать ничего не собирался. Что же заставит этого несносного мальчишку учиться тому, чему следует?