что я ему нравлюсь?

Очевидно, его братьям. Потребовался всего день, чтобы исправить ситуацию с кофе в гостинице, и Морган клянется, что позвонил в службу поддержки, чтобы быстро и дешево доставить запчасти к моей арендованной машине. Вот только их до сих пор нет.

Возможно, он не имеет такого влияния, как ему кажется.

В гостинице уж точно никто из них. Не могу поверить, что забыла продлить свое пребывание. Обычно я очень организована, даже в мелочах, но в последние несколько дней я… отвлеклась.

Не уверена, как отношусь к ночевке у родителей Колина. Рыба и гости начинают дурно пахнуть уже через три дня. Не хочется надоедать.

— Одри? — На лице Колина видно беспокойство. — Клянусь, никому нет дела до того, что на тебе надето. — Он обнимает меня. — Возможно, они будут немного смеяться над тобой, но мы обычно делаем это постоянно.

— Мне нравится мой комбинезон, но я бы предпочла сама выбирать, когда его надевать, а не оказываться в безвыходной ситуации. — Я прижимаюсь лбом к его груди. Его древесный запах успокаивает. — Все рушится, — шепчу я.

Он гладит меня по волосам.

— Ну и что, что авиакомпания потеряла твой второй чемодан? Это значит, что ты сможешь понежиться в пижаме. Большинство людей убили бы за такую возможность.

Я поднимаю голову, не в силах сдержать рвущееся наружу хихиканье.

— Верно… но я вторгаюсь в вашу семью. Я хотела, чтобы мама приехала на Рождество. Теперь, когда мне негде остановиться…

— У нас есть четыре дома на выбор. Я не рекомендую дома Моргана и Колта, но, если твоя мама сорвиголова, она может попробовать.

Мне всерьез хочется плакать. От счастья. От облегчения. Этот человек с легкостью справляется с любой ситуацией. Я так привыкла решать все проблемы сама, и приятно, что кто-то другой берет на себя этот стресс. Не кто-то. Он.

— Спасибо. — Это слишком простое слово, чтобы выразить свою благодарность, но это все, что приходит в голову.

— Папа! Папа! — Колин замирает при звуке крика Перри. Она появляется внизу лестницы, сияя. — Планы изменились. Мы все остаемся у бабушки и дедушки.

Кровь отхлынула от его лица.

— Мы? — осторожно спрашивает он, крепче прижимаясь ко мне.

— Да! Знаю, это наш год, когда елка должна быть у нас дома, но там больше места. И все могут уместится.

Маленькая мисс Кексик все понимает, не так ли?

Морган и Колт проносятся мимо с елкой на буксире. Если они и дальше будут ее таскать, то на ветках не останется ни одной иголки. Я улыбаюсь про себя. Перри обвела всех вокруг пальца, особенно своих дядюшек.

— Похоже, мы играем в музыкальные стулья, домашняя версия, — бормочет Колин.

— Она всегда добивается своего? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

— Всегда.

***

Пока парни вытаскивают елку, мы с Перри ждем, когда закончится стирка моей одежды. Как только та попадает в сушилку, она настаивает, чтобы мы отправились в дом ее бабушки и дедушки.

Мы идем, держась за руки, в одних комбинезонах. Я понимаю, что она не хотела, чтобы я чувствовала себя неловко.

— Теперь, когда ты в городе, все стало намного интереснее. — От ее заявления мои шаги замедляются, но я продолжаю идти.

Что мне на это ответить? Когда в последний раз кто-нибудь думал, что я делаю что-то более интересным?

— Уверена, что в этом городе есть что-то особенное. — Или кто-то.

— Мы на месте.

Дом напоминает мне библиотеку и гостиницу — белоснежный викторианский с крыльцом и чернильно-черными ставнями. Дом Колина и Перри — коттеджная версия этого дома.

Мне нравится, что весь город имеет уникальную архитектуру, но при этом органично сочетается друг с другом.

Перри тащит меня по дорожке. Когда мы доходим до ступенек, я замираю. Они уже расчищены, но я все равно настороже. С гравитацией у меня натянутые отношения.

— Я держу тебя. — Перри смотрит на меня с верхней ступеньки с такой добротой, которую я видела только у ее отца.

Я хватаюсь свободной рукой за деревянные перила, используя их в качестве опоры. Не хочу утянуть ее за собой, если упаду. Осторожно делаю один за другим небольшие шаги, пока не оказываюсь на твердом настиле крыльца.

— Ты сделала это! — кричит она, победно поднимая мою руку.

Ее улыбка заразительна, и я не могу не ответить ей тем же.

— Спасибо.

— Работа в команде — это работа мечты.

— Этому я ее научил. — Морган высовывает голову из входной двери. — Вы двое заходите или весь день проведете на лестнице?

Перри вбегает внутрь. Еще не украшенная елка в большом парадном окне удерживает меня на месте. Она просто идеальна. Представляю, как она вся светится и мерцает, на каждой ветке особые украшения.

И эта семья позволяет мне быть частью этого праздника и провести вместе с ними.

Я стягиваю сапоги, стремясь попасть внутрь.

В доме прохладно из-за того, что он был закрыт на зиму, но в гостиной пылает огонь в камине. В фойе разбросан багаж, в том числе чемодан феи и кожаная сумка, которая, уверена, принадлежит Колину. Перри не позволила ему покинуть их дом без вещей.

Есть еще два рюкзака, которые, похоже, пережили свои лучшие времена. Разум подсказывает мне, они принадлежат Колту и Моргану, но мое внимание привлекают одинаковые чемоданы — серебристый и черный. Эти чемоданы мы точно не получали в аэропорту.

— Тетя Элиза! Тетя Кларисса! — Перри врывается в гостиную, где две несомненно брэдфордские женщины распутывают рождественские гирлянды.

Они бросают их и обнимают Перри так, словно не виделись много лет. Наверное, так оно и есть.

— Белка!

Перри болтается в воздухе, визжа от восторга.

Мой взгляд падает на Колина, который с нежностью наблюдает за этой сценой. Его благодарность своей семье почти осязаема.

Он переводит взгляд на меня. Выражение в нем становится каким-то нечитаемым, но я не могу отвести взгляд.

Он приближается ко мне, и мое сердце бьется в такт его шагам.

— Добро пожаловать в хаос. — Он проводит большим пальцем по моей щеке.

Я ненадолго закрываю глаза, смакуя каждую миллисекунду его прикосновения. Ощущение сильное. Даже сильнее, чем должно быть, ведь мы практически незнакомы.

Но мне кажется, что знаю его всю жизнь. Как будто бывала в этой гостиной каждый праздник, чтобы украсить ее. И я совершенно не понимаю этого ощущения. Это бессмысленно.

— Я бы не хотела быть где-то еще. — Правда вырвалась сама собой, но я брать свои слова обратно не хочу.

Его глаза вспыхивают, когда он переходит к моему рту. Сейчас совершенно неподходящее время для того, чтобы умолять его поцеловать меня,