— Не паясничай! Ты с ней спал.

— Мы с тобой ещё знакомы не были, и очень недолго.

— Всё равно спал.

— Мне сорок лет, и за эти годы мне действительно довелось переспать кое с кем.

— Тогда давай и к ним поедем на семейный обед.

— Это не семейный обед. Это деловой обед.

— У неё дома?

— Дома, чтобы нас не запомнили вместе. Это я как мышь серая: увидели меня и забыли, а с тобой она мелькнёт — и весь остров будет об этом судачить. А нам не только работать, нам ещё воевать здесь. Не надо быть слишком заметными. Да и вообще, чего ты выступаешь? Она же нас обоих пригласила, не меня одного.

— Хотела бы тебя одного наверняка.

— Скорее, тебя одну.

— Ты непохож на мышь.

— Что?

— На мышь непохож. Ты весишь почти девяносто килограммов, ты большой для мыши.

— А мышь тут при чём?

— Не знаю, а чего ты о мышах заговорил?

— Я?

— Не я же!

— Слушай, мы опаздываем. Может, поедем?

— Соскучился по ней?

— Опять?

— Что — опять?

— Ладно, чёрт с тобой! Вези к своей любимой, если так без неё жить не можешь.

— О-о-о…

— А что? А что? Я что, неправду говорю? Ты сам сказал, что вы с ней спали!

— Ладно, мы не едем.

— Нет, мы едем, и именно сейчас! Я хочу её видеть и хочу знать, с кем ты мне изменял.

— Мы даже знакомы с тобой тогда не были.

— Вы и потом виделись.

— Но я с ней не спал.

— Но мог переспать! Считай, что спал.

— Зачем мне так считать?

— Что считать?

— А о чём ты?

— И на что ты там сегодня рассчитываешь?

— Погоди, погоди… ты что, наслаждаешься этим разговором? У тебя вид… счастливый.

— Есть немножко.

К Светлане мы приехали с опозданием в сорок минут, но всё же приехали. Самое интересное было в том, что, переступив порог её дуплекса, Бонита оказалась удивительно мила, контактна, остроумна и вообще забрала всю беседу в свои руки. Ужин был доставлен из итальянского ресторана, сопровождался отличным итальянским же вином «Трикорно», сервировали его на просторной террасе первого этажа пентхауса. Беседа была оживлённая, дамы смеялись, а я сидел молча, с ощущением, что меня последнюю пару часов продержали в работающей бетономешалке. Интересно, Бонита просто выговорилась, или это было… что это могло быть? Угроза? Профилактика потенциальной супружеской неверности? О чём мы столько времени ругались в машине, если сейчас девушки хихикают, держатся за ручки и вообще явно чувствуют себя в обществе друг друга просто прекрасно? Вот и пойми её, любовь мою невозможную.

С утра следующего дня к нам приехал Смит. Все уже были у нас и собрались в гостиной, перездоровались с ним. Затем он сделал нечто вроде публичного заявления:

— Родман полетит в Порто-Франко в субботу, в одиннадцать утра. — Он оглядел всех, словно проверяя, внимательно ли его слушают. — Бернстайн будет здесь сегодня вечером, Маллиган прилетает днём. Маллиган, судя по всему, останется охранять Бернстайна, а быть телохранителем Родмана он поручил мне.

— Неплохо, — прокомментировал я.

— Верно, очень удачно, — кивнул Смит. — Раньше Родман никогда так не поступал, но после исчезновения Хоффмана и одновременного приезда Бернстайна выбора у него нет. То, что Бернстайна надо охранять, — часть их сделки, но и сам он без охраны покидать остров боится.

— Ну, может, и правильно, — усмехнулся Дмитрий.

Смит просто хмыкнул и продолжил:

— Общая идея состоит в том, что там его будут охранять орденские военные, проблем нет. Но кто будет его охранять от орденских военных? Один лететь он не хочет, и это нам удобно. К тому же меня одного ему мало, а Браун погиб. Поэтому он попросил подобрать второго человека в охрану — надёжного и молчаливого, из новых сотрудников Отдела.

— Меня? — спросил Джо.

— Верно, — кивнул Смит. — Учитывая, что бо́льшую часть сотрудников он даже не видел, в силу обременённости иными заботами, я предложил хорошего человека, а именно — вас, Джо.

— Ему всё равно, по-видимому, — усмехнулся Джо.

— В определённой степени, — кивнул Смит. — Достаточно моей рекомендации: других источников информации у него нет.

— О’кей, — сказал Джо. — И как будем действовать?

Смит обернулся, налил себе в стакан минеральной воды, отпил, после чего продолжил речь:

— В субботу утром я должен получить пятьдесят килограммов золота. Мы возьмём вашу дочь, спрячем её в моей машине, заедем в банк, получим золото. Затем дождёмся Родмана у аэродрома. Он не хочет, чтобы мы заезжали к нему домой, поэтому он подъедет туда один, на своей машине. Он въедет прямо на лётное поле и поставит свою машину в ангар, где стоит служебный самолёт. Мы должны будем перегрузить золото из багажника в самолёт. Мы с вами зайдём внутрь, приведём Родмана и экипаж к подчинению, после чего в самолёт зайдёт ваша дочь и займёт место второго пилота. Я останусь здесь и покину аэродром — вы улетите. Самолёт будет тот, на котором ваши друзья уже летали.

— Вместе зайдём, — сказал Джо. — Она в таких делах не хуже нас с вами соображает.

Смит посмотрел на Джей-Джей, кивнул.

— Как хотите, — сказал сухо. — Под вашу ответственность.

— Согласен, — ответил Джо.

— «Сессна»? — спросил я Смита.

— Да, и тот же экипаж, — подтвердил он. — Теперь о важном: экипаж состоит из геев, парнишка-бортмеханик — возлюбленный пилота. Пилот — человек ранимый и тонкого душевного устройства. Если объявить, что его любимый сидит в пассажирском салоне в качестве заложника, пилот пойдёт на сотрудничество, я уверен. Джей-Джей… правильно? — Смит повернулся к нашему пилоту.

— Да, Джей-Джей, — кивнула девушка, слушавшая непривычно для неё серьёзно.

— Вы знакомы с подобными самолётами? — спросил Смит.

— Я умею водить самолёты подобного класса, а управление у них редко и мало чем отличается, — ответила она. — И в любом случае я могу контролировать соблюдение курса, графика и режима полёта.