Но в том-то и дело, что мое состояние нельзя было назвать нормальным. И у меня совершенно не было времени, чтобы отсыпаться в одиночке. Где-то там, в руках неизвестных мне отморозков, находился Артем Киприанов — больной подросток, которого мне доверила его мать. Эти уроды уже причинили ему вред — кто знает, на что они способны, если не получат выкупа?

Кроме того, мне не давала покоя мысль, что Артему необходимы особые условия просто для того, чтобы оставаться живым и более или менее здоровым. Мальчик ест только картошку с сосисками. Вряд ли похитители станут укладывать сосиски параллельно друг другу на тарелке, а это значит, что Артем вот уже два дня ничего не ел. Сколько времени пройдет, прежде чем мы выкупим парнишку? Сколько времени подросток может обходиться без еды?

Артем совершенно не выносит музыки. Не терпит, когда к нему прикасаются. Не переносит красный цвет… Какой вред нанесет и без того больному мальчику пребывание в неволе? Елизавета говорила, что насилие может спровоцировать шок.

Жизни Артема угрожает опасность, и не только потому, что похитители могут убить подростка. Нет, эти уроды способны просто по незнанию спровоцировать такую ситуацию, что Артем окажется на грани смерти…

От бессилия я готова была выть и бросаться на стенку. В первые сутки я непрерывно требовала, чтобы меня выслушали, просила вызвать комиссара Вольфа, следователя, адвоката — хоть кого-нибудь. Но мне заявили, что адвокат будет мне назначен, а господин Вольф больше не имеет отношения к расследованию. Тогда я принялась стучать каблуками ботинок в металлическую дверь и подняла такой тарарам, что пришли две надзирательницы, похожие на борцов сумо, и пригрозили успокоить меня насильно, если я не затихну по-хорошему. Я оценила шансы — и пообещала вести себя тихо, если мне как можно скорее предоставят адвоката.

Когда явился назначенный адвокат — безусый юнец, только что из юридической школы, — я поняла, что толку от этого типа не будет. Он выслушал мой рассказ и осведомился, каким образом я поддерживаю связь со своими сообщниками на воле. Я едва не засветила этому типу в глаз.

Поздно вечером дверь моей камеры распахнулась. На пороге стоял лощеный мужчина в сверкающих ботинках и таком дорогом костюме, что я сразу догадалась — Георгий Киприанов наконец-то начал действовать.

И точно. Не прошло и часа, как я покинула зловонную тюрьму. Откинувшись на мягкую спинку заднего сиденья «Мерседеса», я потягивала минеральную воду из бутылочки и слушала рассказ адвоката. Оказалось, Киприанов-старший тоже подозревал меня в причастности к похищению. Но вчера ночью он получил курьерской доставкой пакет, в котором лежал один-единственный диск. Одна сторона диска была занята игрой «Человек-Паук», зато вторая содержала пять минут видео. Просмотрев диск, Киприанов бросился звонить в полицию Франкфурта.

На записи был Артем — живой, только очень грязный. Глаза у мальчика были завязаны, рука замотана бинтами. Похитители пинали мальчишку и избивали резиновыми дубинками. Самих похитителей на записи не видно — в кадр попадали только ноги и руки. Закадровый голос сообщил на плохом английском, что Артема будут избивать до тех пор, пока похитители не получат денег, а также не будет выполнено условие номер один — расследование смерти гроссмейстера. Особо оговаривалось, что похитители отказываются вести переговоры с кем-либо кроме меня, Евгении Охотниковой. Похоже, эти уроды были в курсе того, что я в тюрьме.

Георгий нанял дорогого адвоката, который и сидел сейчас рядом со мной, приятно улыбаясь.

— Кстати, куда мы едем? — поинтересовалась я, глядя на пролетающие за стеклом огни вечернего Франкфурта.

— В аэропорт, разумеется, — пожал плечами адвокат. — Рейс Франкфурт — Тель-Авив вылетает через сорок минут.

— Позвольте, разве я могу покинуть страну?! — изумилась я. — Разве я не под следствием?

— Все улажено, госпожа Охотникова, — еще приятнее улыбнулся адвокат.

Ну и ну! Что ж, спасибо Киприанову-старшему. Хотя, если задуматься, своим освобождением я обязана вовсе не Георгию. Гнить бы мне в тюрьме и дальше, если бы не странное требование похитителей Темы. Почему они хотят иметь дело только со мной? И наотрез отказываются разговаривать с отцом парнишки… Само собой, у меня есть кое-какие догадки… Но информации слишком мало, чтобы строить теории. Поживем — увидим. Зато теперь у меня наконец-то появился шанс помочь мальчику…

Весь полет я, сознаюсь честно, проспала. Зато в Тель-Авиве я вышла из самолета отдохнувшей и готовой к работе.

Георгий Киприанов встречал меня в аэропорту Бен-Гурион. Отец Темы оказался ужасно похожим на покойного гроссмейстера. Тот же породистый нос с горбинкой, те же проницательные глаза. Только волосы не седые, а черные, вьются крупными кольцами. Одет Киприанов был вполне демократично — в джинсы и тонкий свитер — и выглядел гораздо моложе своих тридцати семи лет. Но было видно, что эта история не прошла для него даром — под глазами Киприанова виднелись темные круги, а руки нервно мяли пачку сигарет. Киприанов кивнул в знак приветствия.

— Здравствуйте. Спасибо, что вытащили меня оттуда, — поблагодарила я Георгия.

Адвокат откланялся и растворился в толпе.

— Ловкий парень, — я проводила его глазами.

— Личный юридический консультант. Незаменим, когда дело касается налогов и всего такого, но совершенно бесполезен в нашей ситуации, — отмахнулся Георгий.

Мы разыскали на стоянке серый «Форд», и Киприанов сам уселся за руль. Машина, попетляв по Тель-Авиву, выбралась на шоссе и полетела, судя по указателям, в сторону Иерусалима. Мне довелось поездить по миру, правда, меньше, чем хотелось бы. В Израиле я раньше не бывала.

Дорога оказалась великолепной — машина двигалась плавно, ни единой кочки или ухаба. Со вздохом я припомнила дороги Тарасова — кажется, на территории Тарасовской области могут разместиться два Израиля… Вдоль шоссе росли финиковые пальмы. Бригады садовников высаживали на клумбы разноцветные растения в горшках. До чего же каменистая земля…

Киприанов притормозил. Неужели и тут пробки? Нет, это был контрольно-пропускной пункт. Дорога здесь сужалась до одной полосы, и машины медленно проползали в щель, образованную бетонными блоками. Двое солдат в бронежилетах — мальчик и девочка, поводя автоматами, — давали знак водителям проезжать дальше. Их лица под касками были совсем юными и очень серьезными. Впереди полз громадный автобус. Киприанов нервно посигналил. Зря он так психует, все равно быстрее не получится…

Наконец подошла наша очередь. Девочка заглянула в машину, внимательно оглядела нас с Георгием и сделала знак проезжать. Киприанов нажал на газ, и «Форд» перестроился во второй ряд, постепенно разгоняясь.

Проехали арабскую деревню на горе. Поселение было огорожено — отделено от шоссе высокой стеной. По склону горы сползала помойка — россыпи битого стекла, кучи резиновых покрышек, мусор, хлам. В одном месте покрышки горели. Черный дым столбом поднимался к небу, вокруг костра прыгали мальчишки — маленькие фигурки в разноцветной одежде.