Тролль и Ниссе. Иллюстрация Й. Бауэра (1912) к сказке А. Смедберга «Мальчик, который ничего не боялся»

Тролль же сразу решил сварить вежливого мальчика. А что ему оставалось делать после таких реплик: «Добренький, любезный тролль… не сможешь ты так дурно обойтись с маленьким мальчиком, который тебе ничего плохого не сделал»? Бесчувственное чудовище не принимало участия в дружеском саммите под председательством Лагерлёф. Оно кликнуло на помощь свою жену. Сначала троллиха пожалела ребенка, но когда тот обратился к ней: «Какая вы добрая, матушка! Хорошо, что вы печетесь о своем старике», – мигом кинулась разжигать огонь под котелком. Ниссе, наконец, догадался, что перед ним отсталые тролли, и воззвал к просвещенным медведю, колдунье и псу, научившим стариков уму-разуму.

Без зазрения совести отпускал комплименты старому троллю мальчик Улле из сказки Валленберг «Подарок тролля». Он хотел обманом заставить чудовище принять какой-нибудь подарок. Взяв от человека подарок, тролль не посмеет причинить ему вред (такой вывод и впрямь напрашивается из некоторых побасенок). Разомлевшего от похвалы тролля мальчик добил фразой о его сходстве с «самым обыкновенным человеком». Тролль захохотал, широко раскрыв пасть, а Улле прицельным броском отправил ему в глотку ломтик хлеба. Это и был подарок. Если бы на месте Улле находился Аскеладден, хлеб застрял бы в глотке, и с троллем было бы покончено[15]. Но жертва Улле, посинев, долго откашливалась и все-таки проглотила кусок. Подарок быстро подействовал. Поразмыслив, тролль заявил: «Коли я смахиваю на человека, то, верно, и вести себя должен по-человечески» – и принялся за добрые дела. В финале Валленберг справедливо замечает: «Ни один человек на свете прежде в это не поверил бы».

Э. Бесков в сказке «Как троллиха стирала королю белье» затрагивает тему страданий троллей. Повторяется ситуация из сказки Ли – вновь люди нарушают покой троллей, вторгаются в их мир, сверля гору, где они живут. Глава семьи лопается от ярости, разлетевшись на мелкие кусочки, но его вдова и сын никуда не исчезают. Троллиху одолевает «желание жить так же, как люди», и она преспокойно идет наниматься на работу прачкой. В лесном доме троллей поселяется девушка Инга, юный тролль влюбляется в нее и жестоко страдает: «Неужто она захочет взять в мужья такого, как я? Погляди только на мои черные космы, широкую морду да большие, покрытые шерстью лапы!» Увы, внешность подводит тролля – его собрат-вампир давно превратился в респектабельного господина. Девушка отвергает любовь уродца, и он с матерью подается в дремучие леса. Вспоминая о троллях, Инга искренне желает им добра: «Пусть себе безбедно живут и поживают вместе с другими троллями».

Троллям вовсе не нужно сторониться благ цивилизации, которые несут им люди. Героя написанной Сирусом «Сказки о четырех больших троллях и маленьком Вилле-пастухе» сами же тролли приглашают для организации подсобного хозяйства и обустройства общества на справедливых началах. Вилл-пастух заставляет бестолковых троллей рыть протоку к морю, ликвидируя угрозу наводнения, вспахивает огнезащитную полосу вокруг горящего леса, утепляет горные жилища, затыкая щели овечьей шерстью, и выставляет на всеобщее посмешище двух драчунов. Утратив уважение сограждан, опозоренные драчуны пускаются наутек. Пастух становится правителем «высоких гор и дремучих лесов», как до него король из сказки Ли. На страну троллей нисходит «вечный мир», но теперь он никого не раздражает.

Шведские, датские, финские писатели шли в авангарде движения за просвещение троллей, и лишь норвежцы отставали от них до поры до времени. Любопытно сравнить волшебные, немножко жутковатые рисунки Киттельсена с работами его молодого современника шведа Йона Бауэра (1882–1918). Киттельсен еще во власти романтизма XIX столетия. Он и сам верит в троллей и возмущается теми из своих коллег, кто ни разу их не видел, но все-таки берется рисовать. Не менее талантливый Бауэр – дитя наступившей эпохи с ее насмешливым скептицизмом. Его иллюстрации, как и сказки, для которых они создавались, призваны умилять и смешить. Тролли и прочие чудовища на рисунках Бауэра по-крестьянски простоваты и неуклюжи. «С такими троллями жить даже веселее как-то! – восклицает Мяэотс. – И уж точно не соскучишься». Почему же в лесу из сказки Ли наступила скука с уходом страшного древнего тролля?

Нет смысла описывать в подробностях дальнейшую эволюцию троллей. Ее результат перед глазами: в детской литературе тролли остались сверхъестественными созданиями, но настолько милыми, что не вызывают абсолютно никакого страха. Они привлекают, во-первых, своей добротой и прекраснодушием, во-вторых, своей будничностью, вплоть до того, что в посвященных им энциклопедиях обсуждаются рецепты приготовления их любимых блюд. Они человечны, а волшебство в сказках о них – не более чем условность. Внешний вид троллей описан так, чтобы не вызвать отрицательных эмоций и приучить маленького читателя относиться с терпимостью и симпатией к не похожим на него живым существам.

В книгах Янссон тролли выглядят очаровательными бегемотиками, имеют длинные уши, толстые короткие ножки и крошечный хвостик. Подобно людям они ведут свое хозяйство и вообще на редкость домовиты, подобно зверям они впадают в зимнюю спячку. А вот от чудовищ в них не осталось и следа – они даже не умеют колдовать, то есть троллями называться не могут и, наверное, поэтому носят имя муми-тролли.

Муми-тролль и его предок. Иллюстрация Т. Янссон к «Волшебной зиме»

Писатели минувшего века, выводившие под старым именем новый персонаж, сталкивали его лицом к лицу с оригиналом. Так поступила, в частности, Энн Райс, чьи цивилизованные вампиры познакомились однажды с мерзкими выходцами из Восточной Европы. Тот же прием использовала Янссон в повести «Волшебная зима», где Муми-тролль встречается со своим предком – настоящим троллем.

Только в отличие от Райс, не поскупившейся на фольклорные детали, Янссон писала для современных детей (точнее – для их родителей), и ее тролль настоящим не получился. «Маленькое, серое, с длинной шерстью и большой мордочкой» существо, выскочившее из шкафа в купальне, не жило тысячу лет назад. Оно возникло на этапе перерождения дикого монстра в домашнего озорника, раскачивающегося на люстре, переставляющего мебель и устроившего в печке уютное гнездышко. «Мама всегда говорила, что наши предки жили за печкой», – припоминает Муми-тролль, и мы понимаем, что его предок – такой же выдуманный автором персонаж, как и он сам.

Неудачами йотунов и турсов, сватающихся к дочерям богов, и вкусами самих богов, неравнодушных к дочерям великанов, вероятно, объясняется странная особенность троллей, до сего момента нами не затронутая. Тролль мужеского пола, чья безобразность не всегда колет глаз, крадет принцесс и заманивает юных крестьянок, но его страсть остается без ответа, если только он не является заколдованным принцем. Герой убивает похитителя и женится на принцессе, или сами девушки обводят тролля вокруг пальца. Но троллиха, несмотря на свое вопиющее уродство (этим она отличается от эддической любовницы бога), сходится с мужчиной и рожает от него детей. Та же ситуация складывается в литературных произведениях: Бьянка Мария и Инга отвергают ухаживания троллей-юношей, а Пер Гюнт брюхатит дочь Доврского деда и чуть было не женится на ней.