– Демьян Нефедович… – помог директору посетитель. – Вот моя визитная карточка, а вот визитка господина Шгрихта Отто Карловича.

– Немец? – поинтересовался Милославов и, вставая, сделал то, что не сделал вначале, – протянул руку.

– Из поволжских. Так что русский язык – родной, – сказал серый, вставая и пожимая руку. – Он и будет представлять интересы нашей организации. Все вопросы – к нему. Ну а если что-то будет вне его компетенции, звоните напрямую мне. Да, вот еще одна визитка.

– Вы ошиблись, наверное, – Милославов скромно улыбнулся, – случайно достали карточку пиццерии.

– Да-да. Заказывайте, пожалуйста, пиццу в этой фирме один раз в конце каждого месяца.

«Может, это сумасшедший просто? А я с ним со всем серьезом. Он что, продавец пиццы???» – подумал было Милославов.

– Вам будут привозить две коробки. В первой действительно пицца, а во второй десять процентов от суммы, точнее от сумм, которые мы сегодня оговорили. Это наша благодарность лично вам. Не волнуйтесь, купюры не по порядку, не меченые… Никаких глупостей. Развозчик поставит коробки на стол и уйдет… А то, знаете, со всеми этими офшорами, подставными фирмами – слишком много хлопот. Да и суммы не те…

«Откат? Да, мужичок, ты совсем не так прост, как твой костюм. Если все-таки не сумасшедший», – подумал Милославов, хотя уже прекрасно понимал – все всерьез и такую возможность нельзя упустить, пока лысоватый не переметнулся к конкурентам.

На том простились. Если бы посторонний наблюдатель проследовал за человеком в сером плаще и дальше, на улицу, то заметил бы, как тот достает из кармана бумажник, а оттуда пятидесятирублевую купюру. Если бы настырный посторонний смог заглянуть серому через плечо, то увидел бы, что на купюре вместо изображения женской скульптуры, олицетворяющей Неву, какая-то фигура в низко надвинутом капюшоне.

– Ты все слышал? – обратился серый к банкноте. «Капюшон» кивнул. – Вот и работайте. Меня держи в курсе. По финансам к Шарлебо.

После этого господин в сером плаще подошел к газетному киоску и протянул пятидесятирублевку, на которой уже снова была статуя Невы, в окошко со словами:

– У вас есть газеты с частными объявлениями? Нет, не съем квартир. Наговоры, привороты, вот такое… Спасибо.

Демьян взял газету и направился к подземному переходу, в котором дотошный наблюдатель его неожиданно потерял бы, так как серый вдруг как сквозь землю провалился.

* * *

Черный тролль в последнее время очень плохо спал, постоянно ворочаясь во сне и прокручивая в голове план нападения. Он казался троллю почти безупречным, если не считать того, что план был завязан на сухую погоду, а она, как назло, никак не устанавливалась. Несколько дней кряду утром было солнечно и ясно, но к вечеру, будто гонимые чьей-то волей, набегали тучи и начинался проклятый дождь, который срывал все планы, – риск того, что сырая пшеница не загорится, был слишком велик. Но неспокойно троллю было еще и потому, что вскоре – он это помнил по прошлым годам – пшеница полностью созреет и крестьяне начнут жатву, а значит, его замысел и вовсе провалится.

– Нет! – бесился тролль, глядя с высоты скалы на деревню. – Этот день наступит… Я успею… Ничто вас не спасет, гнусные жужжащие насекомые… А потом я пойду к следующей деревне, и к следующей… Я сожгу их все, убью, сколько успею, и двинусь дальше… Гр-р-рх-х-х…

И вот наконец после ясного дня пришел такой же безоблачный вечер. Правда, была полная луна и потому слишком светло для того, кто любит прятаться во тьме, но тролля это не остановило.

Тот, кто приносит смерть, дождался, пока во всех домах ближайшей деревни погаснет свет, и медленно спустился вниз, стараясь идти как можно тише, опасаясь нечаянной встречи с загулявшей парочкой либо бродячей собакой. Но по дороге до первой деревни ему никто не встретился. Конечно, обратиться черным туманом и в таком виде приблизиться к деревне было намного проще, но тогда он не смог бы взять с собой тлеющую головню; а разжигать огонь прямо на месте, стуча камнями друг о друга, хлопотно и шумно. Это как раз одна из тех важных мелочей, которые тролль продумал во время ночных бессонниц. Также очень на руку его планам было то, что время от времени дул ветер – это не давало потухнуть головне и было нужно, чтобы разгорелся пожар, который уже вовсю полыхал в сердце тролля, но еще не перенесся на поля.

Черный тролль умел превращаться в существ и предметы, но на этом его магические способности заканчивались, поэтому даже об огне приходилось заботиться заранее – вызвать магией его он не мог.

Как уже было сказано, сначала тролль хотел поджечь пшеничное поле и спрятаться, а когда пожар разрастется, а жители деревни проснутся и бросятся заливать огонь, проникнуть черным дымом в деревню. Кто во время пожара и сплошной дымовухи обратит внимание на пятно черного тумана, сочащегося в сторону деревни? Кто будет слушать оголтелый лай собак, которые и так будут заливаться из-за всеобщей суматохи? А дальше, когда все будет кончено, он снова станет туманом и полетит дальше, к следующей деревне, жители которой уже тоже проснутся и побегут спасать соседей и там тоже будет суматоха и лай собак.

– Огонь я там снова найду… У всех очаги… И снова сожгу… И если уже не смогу жрать, буду просто отрывать головы этим бегущим насекомым и топтать их, давить, слушать их вопли и хруст костей… И так я сожгу все деревни… Я позабочусь, чтобы они превратились в один большой костер… Это станет лучшим днем моей жизни… – От этих мыслей слюна вожделения снова капала из пасти Черного тролля. – Я убью всех. Чтобы никто не мог отомстить. Нет… Кто-то должен ведь рассказать обо мне… Я оставлю нескольких. Пусть бегут, пусть кричат и сеют панику. Им все равно меня не найти. В пещеру я не вернусь.

Все-таки какая-то из деревенских собак спала слишком чутко и даже на большом расстоянии от деревни почувствовала тролля, как только тот добрался до поля. Псина несколько раз гавкнула, ей, как водится, ответили несколько других, и вскоре все собаки деревни на разные голоса костерили невидимого нарушителя спокойствия.

Однако, не найдя никаких видимых причин и объектов для продолжения шума, большинство собак затихло, и лишь та первая нет-нет да и разрывала лаем тонкое покрывало осенней ночной тишины.

Все это время Тот, кто приносит смерть, спокойно ждал, но как только шум стих, он стал действовать. Тролль нарвал колосьев, сгреб их в кучу, поджег, а потом пихнул охапку к краю поля. Пшеница не занялась. Ветер погнал ошметки горящей копны вдоль поля, но огонь упорно не хотел перекидываться на колосья. Не обращая внимания на возобновившийся лай, тролль накидал еще горящих охапок сразу в нескольких местах, но тоже неудачно – большинство очагов, подымив немного, затухло.

– Проклятье, – скрежетал зубами Тот, кто приносить смерть, – так не то что все девять, я не успею сжечь и одну деревню!

Словно услышав его мысли, огонь наконец-то разгорелся – сначала пшеница занялась в одном месте, потом в другом, третьем…

Тролль обратился в черный туман и, нависнув над полем, стал наблюдать.