Съемочная группа размещает свое оборудование в саду. Они говорят нам, где сесть и что делать. Я сижу с родителями, оборки моего любимого платья пенятся между ними. Мы делаем вид, будто рассматриваем альбом с фотографиями — Чарли-младенец, потом он уже ходит, вот он с красным трехколесным велосипедом, который я узнаю. Я тоже на нем ездила. Он все еще стоит в садовом сарае, хотя краска теперь облупилась.

Я жду первого снимка со мной, где Чарли наклоняется над краем кроватки, чтобы посмотреть на меня. Я точно знаю, на какой он странице. Я много раз его разглядывала, пытаясь узнать свои черты в этом круглом краснолицем свертке в одеяле, с высунувшейся пухлой ручкой. Мама медленно переворачивает страницы, чересчур медленно, то и дело останавливаясь, чтобы вздохнуть. Поднимая на нее глаза, я вижу ее лицо, искаженное страданием.

Из-за камеры доносится:

— А теперь, Сара, положи руку на руку мамы.

Я повинуюсь, мягко похлопывая ее по руке. Кожа у мамы холодная на ощупь, хотя мы сидим под палящим дневным солнцем. Она убирает руку, словно я ее обожгла. Впервые я понимаю, что никогда не смогу ее утешить. Никогда не смогу сделать счастливой. Меня никогда не будет достаточно.

И тогда без предупреждения приходят слезы. Я сижу и плачу навзрыд, так, точно никогда не перестану. В вечерних новостях это выглядит, будто я плачу из-за Чарли. Только я знаю, что оплакиваю себя.

Во втором часу дня Энди Блейк пришел в школьную канцелярию, куда засадила меня за работу Элейн, — учить-то все равно оказалось некого. Мои коллеги скрывались в учительской, наверстывая бумажную работу. То же самое планировала и я. Но мне не повезло, я натолкнулась на Элейн, а кроме того, я не сумела найти предлог для отказа в помощи, но вообще-то я была не против. Вскрывая почту и отвечая на телефонные звонки, нельзя сказать, чтобы я переутомилась. На самом деле единственным минусом стало присутствие Дженет, школьного секретаря. Истощенная женщина пятидесяти с небольшим лет, Дженет балансировала на грани нервного срыва все время, что я работала в Эджвортской школе. От нее и в обычных-то обстоятельствах не было никакой пользы, в нынешней же ситуации она вообще ничего не делала, а только рассказывала о своих медицинских проблемах, прошлых и настоящих, и плакала. Едва я вошла в кабинет и увидела ее воспаленные веки и покрасневший нос, как поняла, слушать ее не стоит. Мне вполне успешно удалось отключиться, удалившись в собственный мир, механически разбираясь тем временем с грудой «макулатурной» почты и телефонными сообщениями. Сортировка того и другого оказала терапевтический эффект. Монолог Дженет струился где-то на заднем плане, непрерывный как река, и если не вслушиваться в слова, то он, можно сказать, почти успокаивал.

Когда дверь открылась и появилась голова Блейка, мне потребовалась секунда, чтобы вернуться к реальности. Дженет говорила:

— Поэтому я, конечно, сразу же поняла, что это было выпадение, поскольку такое случалось и раньше… Могу я вам помочь?

Он улыбнулся ей, на полную мощность включив обаяние.

— Не сейчас, уважаемая. Я пришел к мисс Финч.

Я встала, разглаживая ладонями складки на платье, чтобы потянуть время. Зачем он хотел со мной поговорить? Вероятно, это связано с Рейчел. Я пошла к двери, в голове у меня крутились полузабытые мысли, которые я намеревалась донести до Викерса.

— Вы надолго? — раздалось у меня за спиной. Голос Дженет звучал резко и раздраженно. — Одна из нас обязательно должна находиться здесь во время обеденного перерыва, вы понимаете. Учитывая, сколько здесь работы.

Я в растерянности остановилась и посмотрела на нее, потом на Блейка и обратно.

— Надеюсь, вы не возражаете, — мягко произнес Блейк, но без малейшего намека на то, что его можно уговорить. — Мы не задержимся.

Дженет презрительно фыркнула.

— Прекрасно. Я пообедаю попозже. Все равно эти дни у меня нет аппетита.

Находясь спиной к Дженет, я скорчила гримасу, в то время как Блейк кашлем пытался подавить смех, уже выходя в коридор, где Дженет не могла его увидеть. Как только дверь за мной надежно закрылась, он спросил:

— Что это было?

— Что, Дженет? Она неподражаема, правда?

— Не то слово. Она почти такая же неунывающая, как те женщины, которые не переставали вязать у подножия гильотины. Как вы в это вляпались?

— Учить некого, и я оказалась в неудачном месте в неудачный момент. Это лучше, чем ничего не делать, но все равно спасибо за спасение. — Я мгновение колебалась. — О чем вы хотели со мной поговорить?

Блейк выглядел необыкновенно серьезным, и я ждала, немного сжавшись, не зная, чего же он хочет.

— Мне было интересно, не проголодались ли вы. Потому что если вы достаточно бессердечны, чтобы не терять аппетит в такое время, я был бы счастлив угостить вас одним из этих сандвичей, — он приоткрыл бумажный пакет, — в предложенном вами месте. Сегодня хороший день. Тут можно посидеть где-нибудь на улице?

Я в изумлении захлопала глазами, а потом почувствовала, как у меня улучшается настроение. День и в самом деле хороший. Не существовало причин мучить себя, проводя обеденное время в душной канцелярии или, того хуже, в учительской, где мне пришлось бы слушать клацанье искусственных челюстей Стивена Смита. Смысла в этом не было, особенно при наличии более привлекательного варианта. Пожалею ли я, отвергнув Блейка? Если коротко — да.

— Не знаю, — произнесла я, копируя серьезное выражение лица Блейка. — А какие у вас сандвичи?

— Один с ветчиной и салатом, другой — с сыром и помидорами.

Я подумала.

— Можно мне с сыром?

— Конечно.

— В таком случае следуйте за мной. — Я повела его к двери на автостоянку. — Укромный уголок где-нибудь на улице — таково пожелание?

Блейк ускорил шаг, чтобы первым оказаться у двери и открыть ее для меня.

— Где-нибудь подальше от этой публики было бы идеально. — Он кивнул в сторону репортеров, топтавшихся у школьных ворот.

— Без вопросов.

Я двинулась вдоль стены школьного здания, мимо хоккейной площадки, к маленькому школьному саду, окруженному высокой стеной. Именно здесь девочки пробовали себя в искусстве садоводства, с различной степенью успеха. Огородная делянка являла собой плачевное зрелище — заглохший латук, проигравший битву с процветающими сорняками, но стены оказались увиты жимолостью, наполнявшей воздух ароматом, и две большие яблони бросали на траву пятна тени. Сад имел то достоинство, что за ним не слишком присматривали, а это значит, в обычных обстоятельствах он являлся выбором номер один для тех девочек, которые баловались запретным курением в обеденное время. Однако сейчас здесь было пусто.

— Великолепно, — сказал у меня за спиной Блейк, глядя в сад сквозь ворота. Он стоял близко от меня, и я остро ощущала его присутствие. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, зачем я здесь. Я отодвинула щеколду на воротах и шагнула на траву, Блейк последовал моему примеру.