Он ударил меня по голове, пнул в живот и вдобавок саданул ногой. Потом схватил за шею и ткнул головой в электрообогреватель. Раз. Другой. Третий. Сколько это продолжалось, я не знаю – минут через двадцать вырубилась.

Глава 36

Повсюду снимали новогодние украшения. Жизнь возвращалась в привычную колею. В помещениях полицейского участка со стен все еще свисала мишура, производя печальное и гнетущее впечатление. Во многих кабинетах ее оставляют болтаться чуть ли не до конца января, но Хелен терпеть этого не могла – оперативный штаб должен выглядеть как положено. Поэтому она первым делом поручила одному из констеблей помоложе убрать шарики и ленты.

Уиттакер, как и следовало ожидать, затребовал последние данные по делу, и Хелен направилась к нему в кабинет. Пресса уже немного охладела к убийству Сэма – криминальные репортеры отвлеклись на операцию по перехвату в Портсмутской гавани крупной партии кокаина. Босс по этой причине пребывал в хорошем настроении и надолго задерживать ее не стал.

Вернувшись в оперативный штаб, Хелен сразу поняла: что-то произошло. В комнате сгустилось напряжение; все почему-то виновато отводили глаза. Чарли подалась было к ней, но замерла на полпути, словно не решаясь сделать следующий шаг. Такой растерянной Хелен видела ее впервые.

– Что случилось?

– Сандерсон только что принял звонок от патрульных.

– И?..

– Звонок поступил из Мельбурн-тауэра.

– О боже, нет.

– Мать и дочь обнаружены в квартире мертвыми. Мари и Анна Стори. Мне очень жаль.

Хелен смотрела на нее непонимающим взглядом – что это, дурная шутка? – но лицо Чарли оставалось серьезным, а в глазах застыла такая боль, что сразу делалось ясно: она говорит правду.

– Когда?

– Звонили полчаса назад. Вы были у шефа…

– Почему вы меня не вызвали? Боже мой, Чарли, ну почему?..

– Мы хотели узнать подробности.

– Узнали? Так что там такое?

– Я думаю… Мы думаем, что это третье похищение.

Теперь все неотрывно смотрели на Хелен. Она постаралась взять себя в руки. Начала раздавать обычные в таких случаях распоряжения, но мыслями была уже не здесь. Надо ехать самой и своими глазами увидеть, что произошло.

По дороге к Мельбурн-тауэру она вспоминала всю жизнь Мари и Анны. Вспоминала, через что им пришлось пройти. Но ей и в страшном сне не приснилось бы, что мать и дочь ждет такой ужасный конец. И это – награда судьбы за годы отчаянной борьбы?

Бывают дни, когда жизнь берет тебя за горло. Услышанное от Чарли выбило Хелен из колеи. Она всем сердцем хотела, чтобы сообщение оказалось ошибкой. Если бы было можно повернуть время вспять! Она бы ни за что не допустила гибели Мари и Анны.

Увы, информация полностью подтвердилась. Группа специалистов, направленная для осмотра подлежащего сносу здания, заметила вывешенную в окне четвертого этажа простыню с огромными буквами SOS. Они поднялись в квартиру. На звонок никто не ответил, хотя из-под двери пробивался свет и доносились звуки включенного телевизора. Тогда они позвонили в полицию.

Прибывшим по вызову констеблям пришлось немало потрудиться, чтобы снять решетку и взломать хорошо укрепленную дверь. Все это время их не покидала уверенность, что они занимаются ненужным делом: жильцы просто не хотят никому открывать, если не валяются обколотые и не слышат звонков. Свою ошибку полицейские поняли, когда вошли и увидели на полу в гостиной безжизненные тела матери и дочери.

Сначала они решили, что это самоубийство. Но тут же выяснилось, что в квартире нет ключей ни от входной двери, ни от решетки. К тому же на полу валялся заряженный револьвер. Как впоследствии определило следствие, из него не стреляли. Ни веревки, ни пустого пузырька из-под таблеток – ничего, что указывало бы на самоубийство, при осмотре квартиры не нашли, как и признаков взлома или грабежа. Странная складывалась картина: женщины просто легли и умерли. Судя по тому, что над телами кружили мухи, с момента смерти прошло немало времени.

Хелен распорядилась обыскать квартиру еще раз, подчеркнув, что в ней должен находиться мобильный телефон, и присоединилась к криминалистам, приступившим к осмотру тел. Прежде она в присутствии коллег никогда не теряла самоконтроля, но на этот раз не смогла с собой совладать. Вид двух трупов на полу ужасал. При жизни Мари и Анна вынесли столько страданий, но в их доме всегда царила любовь. Даже в самые трудные дни здесь расцветали улыбки и звучал смех. Хелен не сомневалась – ни о каком самоубийстве не может быть и речи. Лишним подтверждением тому служило наличие револьвера.

Чтобы прийти в себя, она прошла в крохотную кухоньку. Открыла шкафчики. Холодильник. Пусто. Никаких продуктов. Даже консервов. Ни крошки съестного – хоть шаром покати. В мусорной корзине – ни оберток, ни очисток. При мысли о том, что это означало, Хелен замутило. Подавив рвотный спазм, она подошла к раковине и повернула кран. Из него не вылилось ни капли. Как и следовало ожидать. Подняла трубку телефона – тишина.

Она опустилась на ближайший стул.

– Думаешь, ее рук дело? – спросил, входя на кухню, Марк.

Хелен кивнула.

– Она заперла их. Забрала продукты, перекрыла воду, обрезала телефон, оставила револьвер. Ключей мы не найдем. Она унесла их с собой.

Мать и дочь, запертые в собственном доме, как в ловушке – ни выбраться, ни позвать на помощь. Смерть в одиночестве. Слабым утешением служило то обстоятельство, что она проиграла. Она не смогла заставить Мари убить свою дочь. Но Хелен это соображение не утешало.

Глава 37

Сегодня был самый черный день. Наихудший со дня похищения. Сегодня хоронили Бена. После освобождения Питер Брайтстон сторонился, как чумы, всего, что было связано с убитым. Он не желал задумываться о том, что чувствуют невеста и друзья Бена, каково им сейчас. Но, сидя дома, дни напролет проводил в интернете и без конца заглядывал на страничку памяти Бена, все глубже вникая в оборванную им жизнь.

Три дня назад на страничке появилось объявление о похоронах, опубликованное лучшим другом Бена. Обряд предстоял довольно скромный. Интересно, кто пойдет от фирмы? Наверное, партнеры и отдел Бена. А как остальные сотрудники? Вдруг окажется, что не явился только Питер? Он даже прикидывал, не пойти ли на похороны, но отбросил эту мысль. Друзья Бена разорвут его на куски. И кто их обвинит?

А пойти ему хотелось. Попрощаться. Попросить прощения.

Питер собирался написать невесте Бене письмо, хоть Сара его и отговаривала. Она, конечно, была права. Он с ней не согласился и сел за письмо Дженни, но не смог выжать из себя ни слова. Все, что он хотел сказать: я не желал Бену смерти и ни о чем так не сожалею, как о невозможности повернуть время вспять, – звучало бессмысленно и глупо. Что ей до его желаний? Он убил ее жениха, чтобы спасти собственную шкуру.

А стоило оно того? Питер уже и сам этого не понимал. После пережитого шока он не ощущал ничего, кроме давящей пустоты, как будто разом лишился всех органов чувств и теперь не жил, а тянул тоскливую лямку жизни.