Толгатов матерясь, достает телефон и принимается кому-то звонить. Ему против шерсти сейчас оставаться на стройке. Уходит.

Я, поблагодарив и успокоив Минькова, заканчиваю с делами и тоже уезжаю домой.

В особняке меня встречает подозрительная тишина, с учетом того, что день предполагался пройти с племянниками. Только наверху я улавливаю голоса, доносящиеся из комнаты, предназначенной под временную гостиную. Я застаю весьма странную картину, несвойственную моим ожиданиям…

Годовалый Алекс постоянно орет от восторга или уныния. Он очень шумный ребенок и голосистый, молчит, разве когда спит. Борн часто рассказывал мне о сыне, что тот не щадит барабанные перепонки отца своим бесконечным визгом.

Да я и сам дольше часа не мог быть с Алексом, голова начинала гудеть о его громких бессвязных речей, смысл которых пока что может разгадать исключительно Вера.

А шестилетка Снежана, племянница, уже умеет выражаться внятно и в отличие от брата ее можно счесть за тихоню. Воспитанную интеллигентную девочку, а еще любознательную.

Она кричать не будет, но вполголоса с периодичностью раз в минуту станет осыпать разного рода вопросами: почему трава зеленая, а не синяя? Почему у кузнечиков коленки в обратную сторону? Почему у папы на лице растет борода, а у мамы нет?

И тому подобное.

И важно найти более-менее научное объяснение, иначе Снежанка не поверит.

Сейчас же в гостиной полная гармония.

Настолько спокойная обстановка, что Марика вальяжно покачивается на кресле-качалке и подпиливает ногти, в то время как дети рассевшись подле ее ног на ковре, увлеченно занимаются не пойми чем.

Во всяком случае, я не могу взять в толк.

Племянники сидят друг напротив друга, а между ними стоит таз с водой. Снежана дует в эту воду усиленно, а Алекс восторженно наблюдает, как вода под воздействием струи воздуха раздвигается в разные стороны.

Марика замечает меня первой и с укоризной клонит голову набок, переставая орудовать пилкой.

— Вера не дала в арсенал игрушек детям. В особняке я тоже ни одной не нашла.

— Забыла, наверное, торопилась, — почесав затылок, снова смотрю на детей. — А что вы делаете?

Раскрасневшаяся от такой дыхательной гимнастики Снежанка, радостно задирает мордашку и заявляет:

— В Моисея играем!

Мне остается только удивиться и возвратить взгляд на Марику. Каких-то комментариев от себя не нахожу.

Она пожимает плечами.

— Алекс оказался очень своенравным мальчиком, капризничал без мамы сильно, тем более он со мной в первый раз остался. Да и Снежану почти ничем не удивишь, как выяснилось. Ладушками или игрой в съедобное-несъедобное точно. Пришлось импровизировать. Снежана ощущает теперь себя повелительницей вод, а Алексу просто интересно наблюдать за брызгами.

— Мультики включить не пробовала? Я постоянно так делал.

Марика с видом матери семейства встает.

— В телевизоре нет совместного настроения, не налаживается дружественная связь между взрослым и ребенком, — объясняет очень даже серьезно.

Я не спорю, потому что в темах с детьми совершенно не разбираюсь.

— Дяденька Орхан, — Снежана поднимается следом за Марикой, — жалко, что вы разгромили весь первый этаж. И этот тоже разломаете?

— Да, малышка, с понедельника здесь будут работать мастера. Подстрою дом под свой вкус.

— А фреска с рыцарем в столовой была красивой, — вздыхает Снежа.

Разумеется, когда-то она переживала в особняке много трогательных моментов и теперь ностальгирует. Но отныне законный владелец дома я.

— Не грусти, повешу на место рыцаря твой портрет.

— Правда?

— Почти честное слово.

Марика деликатно прерывает нас, приглашая на обед. Подхватывает Алекса на руки. Я лишь таращусь на племянника и Усольцеву, ведь Алекс опять молчалив и доволен. Обнимает своей пухленькой ручонкой Марику за шею, головой прижимается к ее щеке.

— Пф-ф-ф! Абу-у… — лопочет он и, вытянув другую руку, указывает пальцем на Снежану.

— Да, мой маленький принц, — кивает Марика, — Снежана тоже пойдет кушать.

Марика держа Алекса, медленно идет в кухню. Снежанка, схватившись за длинный подол юбки Усольцевой, двигается рядом. А я на несколько секунд остаюсь как вкопанный в комнате.

Отмерев, говорю вслед:

— Марика, как ты поняла, что имел в виду Алекс?

За девушку отвечает Снежана, обернувшись ко мне и захихикав:

— А мы все знаем, что говорит братишка. Только вы с папой этого не понимаете.

В кухне Марика передает из рук в руки мне Алекса, хваля за то, что я вовремя приехал.

Оказавшись со мной, племянник начинает бессвязно общаться на повышенных тонах, комментируя действия Усольцевой. Как она виртуозно определяет Снежане место за столом, подхватив девочку за подмышки и оторвав от пола, будто та ничего весит, усаживает на высоковатый барный стул.

Затем раздает всем тарелки, отлично ориентируясь среди множества шкафов. В кульминации распахивает дверцу духовки и достает глиняный горшок замотанный, где крышка в пищевой фольге. Я даже не знал до этого, что у меня среди посуды есть горшок.

— Сто лет не ел гречку, — наблюдаю за разведенной Марикой деятельностью.

— Ты привык есть блюда в ресторанах за деньги, но то, что готовят дома, только за любовь получить можно.

Сидя на коленях у Марики, мелкий хулиган Алекс плюется кашей, а затем замирает, смотря на меня, то поворачиваясь к Усольцевой, ожидая нашу реакцию. Марика улыбается, берет салфетку, вытирая щеки малыша. Снежана как старшая сестра учит манерам братика, несерьезно погрозив ему пальцем.

Позже я, забывая о насущных проблемах, полностью посвящаю себя детям, а Марика как всегда рядом, включает незатейливую мелодию на телефоне. Мы все вчетвером играем в вертолеты. Я кружу Снежану, а Усольцева развлекает Алекса.

Прежний особняк перестает быть тихим, все пространство заполняется детским смехом и приятным голосом Марики, когда она подпевает в такт мелодии. И я в это время перестаю быть бизнесменом, акулой с железной хваткой и каменным сердцем. Я ощущаю себя простым человеком, причем счастливым.

— Спасибо огромное, что посидели с детьми. Как же вы нас выручили! — от души благодарит Вера, приехавшая за ребятишками.

Сноха и брат задержались на аукционе, но мы этого даже не заметили.

Когда остаемся вдвоем с Марикой, дом вновь обретает степенное, безмолвное настроение. Все искры и радость будто бы исчезли вместе с Алексом и Снежкой.

А может, Рафаэль в чем-то был прав, когда говорил, что дети меняют жизнь в лучшую сторону?

Раньше я этому значения не придавал, но сегодня ярко почувствовал разницу, кем был рядом с мелюзгой и в кого превратился, когда племянники уехали с родителями.

Скандально, противоестественно и совершенно чуждо для меня, но этот день был одним из самых приятных за последние годы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13

Прошла неделя.

Марика

— Орхан, любимый, — утром, подкравшись, игриво щекочу за нос