Бог материализовался в виде Первобытного Кургана: «О, Атум! — читаем мы в Стихе 600 «Текстов Пирамид». — Когда ты возник, то поднялся подобно Высокому Холму, ты сиял, как камень Бенбен в храме Феникса».

Место, Где, по мнению египтян, располагался первичный Первобытный Курган, представляло собой возвышение под названием Высокий Песок в самом центре Гелиополиса. Однако считалось, что не оно было первой частицей твердого вещества, сотворенной Атумом. Первым был камень Бенбен, «камень, упавший с неба», — как предполагают некоторые ученые, метеорит, родившийся из капли семени Атума, упавшей в первобытный океан Нун. Как указывает Генри Франкфорт, этот таинственный объект действительно некогда можно было видеть в Гелиополисе помещенным на Высокий Песок во Дворце Феникса, где, как мы узнаем из «Книги о том, что находится в Дуате», его могли наблюдать посвященные, но он был скрыт от глаз непосвященных:

Вот те, кто находится снаружи Хет-Бенбена… Они видят Ра [бога Солнца] своими глазами и проникают в его тайные образы. Я защищаю свои скрытые предметы, что находятся в Хет-Бенбене.

Первоначальный камень Бенбен, который, как утверждают, хранил тайну «сокрытости Дуата», исчез из Гелиополиса еще в древности, и где он теперь — неизвестно. Большое число подробных описаний, рисунков и барельефов позволяют нам не сомневаться: он имел форму, близкую к пирамидальной. По словам исследователей, «его описывали то как скругленный предмет, пирамидой, то как ступенчатый». В «Текстах Пирамид, как отмечает Франкфорт, он имел конусообразные очертания, его стилизованные для использования в архитектуре изображения имели вид небольшой пирамиды, пирамидиона; покрытая золотой фольгой, она красовалась на высоком столбе обелиска».

Этот самый Бенбен послужил моделью и одновременно дал имя замковому камню (пирамидному), которым древние египтяне увенчивали все свои пирамиды и обелиски. Первым обелиском в Гелиополисе служила колонна — мегалит Инну, по которой город получил свое египетское название; она стояла во дворе храма Хет-Бенбен, открытого скорее всего небесам. По мнению Франкфорта, этот стоявший торчком каменный столб, увенчанный пирамидкой Бенбена («каплей семени Атума»), являлся, вполне вероятно, «фаллическим символом Гелиополиса, города, посвященного столбу».

Подтверждением этой мысли служит тот факт, что в древнеегипетском языке корневое слово бн и его сдвоенный вариант бнбн «связаны со всякого рода истечениями, в том числе и сексуального характера…».

В разделе о сотворении Бенбена мы читаем, что Атум — это бог, «который произвел [бнн] некое место [бн] в первобытном океане, когда семя [бнн. т] изверглось [бнбн] в Первый Раз [то есть в начале Первого Времени, нынешнего сотворения]… Оно извергалось [бнбн] под него, как обычно, обретая свое имя «семя» [бнн. т].

Полёт Феникса

Таким образом, Бенбен имел сексуальное, репродуктивное значение, в прямом физическом смысле. Название сказочной птицы Бенну также происходит от карая бнн.

Послужившая моделью Феникса поздних греков, Бенну была еще одним олицетворением Атума, на этот раз в виде серой цапли, которая якобы появилась в момент творения, восседая на верхушке столба на Первобытном Кургане. При этом важно отметить, как указывал египтолог Р.Т. Рандл-Кларк, что вздымание холма и появление Феникса рассматривались не как последовательные события, а, скорее, как «параллельные акты, два аспекта Великого момента Творения».

В текстах этот момент увековечен как победа света и духа над тьмой и смертью, или конкретно в Качестве «дыхания жизни, которое вырвалось из горла птицы Бенну, в чьем виде Атум возник среди первобытного небытия». В красочном изложении Рандл-Кларка эта сцена выглядит следующим образом:

Представьте себе шест, торчащий из вод Бездны.

На нем сидит серая цапля, провозвестница всего, что должно произойти. Она раскрывает свой клюв и нарушает тишину первобытной ночи зовом жизни и судьбы.

Это воплощение Атума, самозародившаяся и бессмертная Бенну, пересекает измерения между духом и материей, символизируя вечное переселение души. И все высокие посвящаемые искали в храмах Древнего Египта то, что она олицетворяла. В сущности, метафорически они надеялись стать ею. «Я — птица Бенну, — провозглашает умерший в одном из фрагментов Книги Мертвых», — и я снова появляюсь на Земле».

Очевидно, что в основе этих чаяний лежала доктрина реинкарнации (чему имеется масса свидетельств в египетских текстах). Согласно подобной доктрине, отраженной немецким философом Гегелем в его малоизвестном эссе о Фениксе, «Дух, используя оболочку своего сознания, не просто переходит в новую оболочку, но как бы возрождается из пепла своей предыдущей формы; он возникает в возвышенном, славном и более чистом проявлении. При этом он явно враждует сам с собой; поглощая собственное существование; но в самом этом разрушении он создает бытие в новой форме, и каждая последующая фаза становится материалом, используя который он возвышает себя, поднимаясь на новую ступень.

Последователи Гора

«Когда с небес нисходит послание, — сообщает нам древнеегипетский Лейденский папирус, — оно слышно в Гелиополисе». Но кто мог его слушать?

Согласно историческим записям, до 12 000 жрецов были заняты одновременно служением в храме Бенбена — таинственного объекта в виде пирамиды, который иногда называли «камнем, упавшим с неба». «Книга мертвых» сообщает нам: «Смотрите, звездное небо — в Гелиополисе». Как мы видели, верховного жреца Гелиополиса называли «Главой астрономов». И с Гелиополисом связаны такие монументы, как Великие пирамиды и Сфинкс, имеющие явные астрономические ассоциации.

Несмотря на такие, казалось бы, очевидные ключи, египтологи продолжают утверждать, что жрецы Гелиополиса были «полудикими», а в их религии не было, дескать, ничего, кроме пустых ритуалов и примитивных суеверий, облаченных в заклинания некоего небесного культа. В противовес этому звучат голоса несогласных, по мнению которых «храм в Гелиополисе, представлявшийся непосвященным местом богослужения, был на самом деле астрономической обсерваторией, спроектированной и оборудованной учеными для научных целей».

Сложные, чтобы не сказать — изощренные, астрономические характеристики пирамид и Великого Сфинкса в Гизе, расположенной так близко к Гелиополису и находившейся, как известно, под эгидой тамошних жрецов, являются веским аргументом в пользу гипотезы обсерватории. Правда, мы не видим основания, чтобы соглашаться с научными диссидентами в том, что религия служила там своего рода «легендой», маскировавшей занятия «секретной наукой». Напротив, мы считаем возможным, что, пользуясь сложными методиками исследований, включавшими астрономию, но ею не ограничивавшимися, ученые Гизы — Гелиополиса стремились к абсолютно религиозному и духовному результату — ни больше, ни меньше, чем к «обновлению» и преображению души, подобному возрождению Феникса.

Если верить древним текстам, то этот поиск жизни после смерти был импортирован в Египет в Первое Время — за много тысяч лет до I династии фараонов. С самого начала он ассоциировался с некоей неясной группой полубожественных существ, которых называли Шемсу-Гор — Последователи Гора. Согласно преданию, эмблемой этих «основателей Гелиополиса» и «учителей небесных тайн» служил Гор с головой сокола, божественный сын Осириса и Исиды, чьими небесными аналогами являлись Орион и Сириус.