Мы сидели в плетеных креслах у бассейна. Блестящая на солнце поверхность воды дарила умиротворение; шуршал у дальних кустов Барт – выискивал в их корнях незримого грызуна. Газон, как всегда, идеально подстрижен и подметен от листьев – эти самые листья с высокого вяза, растущего у забора, летели круглогодично.

– Как новость восприняла Белинда?

– Нормально. Без эмоций. А вот Бойд…

– Что – Бойд?

Меня всегда удивляло, где Эльконто берет обувь. Здоровую, пятидесятого размера. Это же нужно извернуться отыскать весь модельный ряд в гигантских размерах, включая домашние тапки и сланцы, в которых снайпер сейчас прохлаждался, закинув ноги на стул. Сланцы Гулливера.

Я даже хрюкнула от последней мысли, но Дэйн приписал мой смешок «реакциям Бойда».

– Ну, у него было такое странное довольное и чуть мстительное выражение лица, будто он обрадовался, что сможет теперь отыграться за все годы, проведенные в Черном Лесу.

– В награду за Черный Лес он получил Белинду.

– Это да.

– И трепыхаться не будет. Разве что поглумится мысленно о том, каким мог бы быть его подарок в том случае, если бы он до сих пор не вышел.

Нет, Уоррен был нормальным. Наверняка принесет что-то не слишком уникальное, но спокойное и «адекватное», если подобные слова применимы к подарку.

Дэйн в темных очках, его глаз не видно.

– Как ты спал сегодня?

В доме тихо, на кухне никто не гремел посудой, хотя окна нараспашку – Ани ушла по делам.

– Да так…

И умолк на половине фразы. Скорчил выражение лица – мол, зачем деда спрашивать о подагре?

Так не пойдет. Человек, который плохо спит, плохо живет, нужно это исправлять.

– Лучше скажи мне, ты рассказала Дрейку о Матвеевне?

– Угу.

Если бы был второй стул, я бы тоже закинула на него ноги. И зависла бы у этого бассейна на часок – здесь, на этой лужайке вокруг особняка Эльконто, растекалась удивительно мирная атмосфера.

– Сказал, что я смогу разобраться с этим сама. Без его помощи.

– Вот же…

– Да, напомнил, что в Верхнем отряде много умельцев, которые могут помочь.

– Кто, например?

Я какое-то время смотрела на свои руки. Принялась размышлять вслух:

– Про Кардо я почти ничего не знаю. С чем он работает и как. Хамелеон Ллен тоже мимо. Аид, кажется, может видеть прошлое, но только через человеческие глаза. Может, я ошибаюсь. И единственный человек, которому глаза не нужны…

– Дварт, – произнесли мы с Дэйном синхронно.

– Да, он точно может. – «Хлыщ этот».

Эльконто то ли до сих пор Кайда за что-то недолюбливал, то ли просто глумился. За память о Дэлле, хотя та история давно была замята, и Дварт перед Одриардом извинился.

– Пойдешь к нему просить о помощи?

– А куда я денусь? Иначе не смогу понять, что в квартире Матвеевны произошло.

– Возьми меня с собой, когда отправитесь туда, – Эльконто наклонился в мою сторону и теперь смотрел серьезно. Я чувствовала его взгляд даже за темными очками.

– А если ты будешь на Войне?

– У меня что, заместителей нет?

– На учениях…

– Все перенесу.

– На тестировании Джоном?

«В зад Джона» – это не прозвучало. Но именно так Дэйн и подумал. Вслух сказал:

– Сиблинг обрыбится.

Смешное слово. Не «обрубится», не «обломается», но «обрыбится», как будто есть какая-то связь с рыбами.

Воспоминания о Джоне пробудили и потребность спросить о кольце.Когда же представится шанс? Не постучишь ведь так просто в его кабинет. Или постучишь?

– Ладно, сообщу тебе.

«Приду, заберу с собой».

Эльконто расслабился. Вернулся в прежнее положение, развалился в кресле – звякнули о спинку бусы на косичке. Почему-то вспомнилось о том, как побыть в этом мощном теле представился шанс Эре. Интересно, а мне было бы любопытно ощутить себя такой, как Дэйн, – с огромными банками-бицепсами, с прессом-кубической доской? Додумать я не успела.

– А про мои сны Дрейку сказала?

– Ага.

– Тоже сказал «сами»?

– Нет. Дал телефон какого-то парня, эксперта по снам. Лолли Беннета. Посоветовал с ним связаться.

– Лолли?!

И я прыснула со смеху. Потому что мне вспомнился «Абрыгам».

* * *

Земля

– Что подарить человеку, у которого все есть?

– Всего не может быть.

– Ну, … который может купить… всё.

Я намеренно не использовала слово «создать», хотя оно точнее отразило бы смысл.

– Есть вещи, которые купить нельзя, дочь.

– Любовь?

– Да. Чувства.

Здесь, на дачном участке за городом, было хорошо. Солнечно, мирно. Совсем иначе, чем на Уровнях. Здесь, как мне казалось, каждый цветок, каждая травинка, каждая доска пахнут Землей. Эмалированный таз, старая табуретка, стершийся палас на крыльце. Необъяснимая разница, разлитая в воздухе.

Мама полоскала морковь – оттирала с боков комки земли. Туда-сюда ходили ее руки, и мне почему-то подумалось, что нет зрелища более умиротворяющего душу, нежели руки мамы. Как будто стабильным и простым сразу становится мир, как будто лишается всех своих сложностей. Просто знание о том, что рядом мама, меняет вещи в режим «по умолчанию», в нечто базовое и очень понятное. Шевелилась от ветерка тканевая бахрома на садовой качели; застыло над стареньким СНТ, где мама приобрела в пользование землю еще пару десятков лет назад, безоблачное звенящее небо. С любопытством вились над пролитой на ступеньку крыльца молочной кляксой мухи.

– А если любовь у него тоже есть?

Мама была проницательнее, она, конечно же, знала, о ком речь, но проясняющих вопросов не задавала. Интересным фактом оставалось то, что про Уровни и Нордейл она отлично помнила, но эта информация не диссонировала с мироустройством в ее голове и не провоцировала раскол или тревогу. Наверное, тонкая и аккуратная «помощь» Дрейка – мастера памяти и восприятия людских умов. Мама просто знала, что у «дочери все хорошо». Все всегда хорошо, и этого было достаточно.

– Пусть любовь у него есть… Но ведь подарок делают не потому, что у кого-то праздник, а когда хотят из благодарности что-нибудь выразить. Некий порыв души. А подарок по принуждению к дате – это не подарок.

– Что ты имеешь в виду? Про порыв души.

Мне казалось, она задевает что-то важное в моей голове. Но пока копает осторожно. Так делают дети, пряча руки в песочнице, – мол, отыщи мои пальцы, но не задень. И убирать песок нужно постепенно, чтобы не затронуть кожу, иначе проиграл. Мне вспомнилось, как спадают, скатываются одна за другой тонкие песчаные полоски. И в этот раз, в отличие от игры в детстве, я была бы рада, если бы мама коснулась нужного, того самого кусочка, способного пробудить во мне понимание.