рисовала, красовался очередной фантастический монстр, рождённый фантазией девочки. На этот раз она решила вернуться к истокам и изобразила своего «любимого нейге Улыбку» на фоне тёмного звёздного неба. Яркие синие глаза без зрачков с каким-то неаревирским упоением и эйфорией глядели вверх, а в руках он сжимал длинный светящийся изогнутый клинок. Его чёрный плащ с фиолетовым подбоем развевался на ветру, а на бледном лице без носа и с гротескной улыбкой выражалось спокойствие, словно персонаж достиг того, о чём мечтал.

«Где-то я уже видела такой рисунок, — нахмурилась Хара, разглядывая картинку и сияющую гордостью Бэтли, — но где?» В памяти сразу начали проявляться ранее виденные подобные изображения, и принадлежали они той, ради которой Эри бросила всё, что у неё было.

— Это же… — выдохнула зайчиха, привстав от возбуждения.

— Ты… — Эри, бледная как мел, выхватила проектор из рук смутившейся их реакции мышки, и начала листать картинки. — Не может быть… нет! Не может этого быть! — голос девушки звенел от ужасной догадки. — Ты же… не сама их придумала?.. — с надеждой спросила она окончательно растерявшуюся Бэтли.

— Сама, — тихо, словно провинившись, прошептала та, поджав ушки.

Хара испуганно посмотрела на задрожавшую Эри, а та, бросив проектор, закрыла лицо руками и зарыдала, не в силах совладать с эмоциями. В общей зале наступила гробовая тишина, словно кто-то только что умер, и лишь всхлипы темноволосой девушки, которой открылась страшная правда, нарушали её.

— Я же не так плохо рисую, — тихонечко проговорила Бэтли, осторожно положив руку на её голову, — прости, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть…

— Ты даже не представляешь, что сейчас произошло, мелкая, — только и сказала Хара, обняв свою подругу, только что узнавшую о судьбе младшей сестры.

«Остаточный эффект прошлой личности может проявляться по-разному, — вспомнила она слова Мастера, — вот ты и нашлась, Кэли Менол. Прости нас… Мы не смогли тебе помочь, когда ты в этом нуждалась».

***

Пропитанный стерильностью воздух лаборатории, давно не вызывал раздражения у жёлтой анимаген, которая деловито наблюдала за возгонкой одного плазменного реагента, предназначенного для двигателей истребителей. Белый металл, плавно сглаживающий все углы сети комнат, тускло блестел в свете многочисленных белых ламп в стенах и на потолке. Хорошо освещённая, постоянно чистая только что открытая лаборатория, не допускала даже малейшей суеты, требуя тишины и усидчивости. Хотя её пространство оказалось невелико, но здесь всё было разложено настолько удобно и компактно, что не оставалось ничего лишнего. Под писк работающих холодильников, центрифуг и прочих аппаратов, Кари наконец почувствовала себя в своей стихии. Скромная должность лаборанта ни капли не стесняла её, напротив, ей нравилось не показываться лишний раз на глаза, тихо занимаясь любимым делом. «Если бы Мастер нас сейчас видел, — радостно подумала она, наблюдая, как скапливается белый газ в специальных ёмкостях, — он бы наверняка удивился, почему мы до сих пор остались целы, при такой-то жизни».

Когда они прибыли в Сольтен, Кари сразу же записали в лабораторный сектор, ещё даже не зная, что она понимает азы химии. Все вещества, оборудование и материалы притащили ноты со старых баз, потому сейчас это место являлось самым совершенным в плане технологий. Специальные дезинфицирующие фильтры на вентиляциях не давали вредным веществам и пыли скапливаться в лабораториях, а регуляторы температур поддерживали необходимые условия для работы с любыми веществами. Каждая из них представляла собой пять помещений выстроенных в один ряд, и связанных между собой прозрачными шлюзами.

Сейчас в новенькой лаборатории никого не было, и тут, в тишине и покое, Кари могла, наконец, почувствовать себя в уюте. Не хватало только одного рыжего непоседливого анимагена, но она сама попросила его сюда не приходить — Вульпи и лаборатории не любили друг друга, каждый раз устраивая какой-нибудь казус из-за которого ей хотелось покраснеть. Влюблённость в этого безбашенного весельчака у неё давно прошла, уступив место более сильной и крепкой любви, подкреплённой безграничным терпением и миролюбием её характера. Уже не первый раз она замечала за собой, что его общество начинает ей надоедать, особенно когда он вёл себя ну крайне неадекватно. Со стыдом и ужасом осознавая, что её больше смешат его нелепые шутки и ухаживания, Кари старалась убедить себя, что он ещё изменится, правда, такая надежда была абсолютно безосновательна.

Погрузившись в свои мысли, она не услышала, как прозрачная створка позади открылась, и чьи-то тёплые руки обхватили её за живот.

— Так и знал, что ты здесь, — Вульпи даже не попытался понизить голос, целуя её в затылок и зарываясь носом в перья, — чем ты занята?

— Синтезирую топливо, — она резко развернулась к нему, крутанувшись на стуле, — ты чего тут делаешь? Ты же знаешь, тебе сюда нельзя!

— Кто это сказал? — усмехнулся лис, отходя от неё и начиная проверять методом «тыка» все стоящие на стойках аппараты. — Лаборатории открыты для посещений.

— Я тебе сказала! — она вскочила, видя, что он добрался до центрифуги. — Вульпи, милый, послушай — ну не можешь ты в лаборатории сидеть ничего при этом не разрушив! Ты же сам это понимаешь!

— Ну… наверное, — пожал плечами он, настойчиво протягивая палец к крутящимся в барабане колбам. — Но тут есть ты, а значит, ты меня остановишь.

— А ты сам не можешь? — она хлопнула его по руке, сердито нахохлившись. — Ты хоть раз сам себя останавливал?

— Да! — лис с энтузиазмом собрался перечислить все моменты его воздержания от опасностей, но почему-то на ум ничего приходило. — Ну… наверное, да…

— Нет, — она покачала головой, видя, что он сильно смутился, — я ничего не хочу сказать, но тебе надо хоть в чем-то себя ограничивать. Хотя бы в безумном стремлении потрогать всё что вращается! — она почти зашипела на его очередную попытку остановить пальцем центрифугу, сердито сдвинув брови.

— Да зачем? — он весело рассмеялся, переключившись на хрупкий аппарат для возгонки, намереваясь посмотреть на его электропечь.

— Ради меня! — она уже не удерживала его, отвернувшись. — Ты ничего не сделал ради меня! Ты скакал, верещал, веселился, занимался чем хотел, но ни разу ты не сделал что-то ради меня! — почему-то чем дальше она это говорила, тем больше нарастала её очистительная смазка на глазах. — А я изменилась ради тебя, Вульпи. Я могла бы не ходить за тобой, как за ребёнком, всё время сидеть лаборатории, занимаясь любимым делом, могла бы не встречать тебя каждый раз из отпуска, чтобы ты при всех верещал и подбрасывал меня в воздух. Я молчала, когда ты едва не упал со скалы… я все делала ради тебя, а ты… ты… — она всхлипнула. — Ты ещё больший эгоист, чем Лункс! Он хотя бы всё