– Думаю, я его видела.

Кольцо тьмы вокруг белого дерева, покрытого гнилью, – она видела его, когда пересекла границу, на самом краю Диколесья – вполне соответствовало описанию Эммона.

– Когда я… когда я только вошла в лес.

– Весьма возможно, – отрывисто ответил Эммон. – Они теперь совсем не редкость.

Следуя за Волком через погруженное в тень Диколесье, Рэд осторожно перешагивала через узловатые корни, обходила странные цветы и уклонялась от тянущихся к ней шипов. Она слышала дыхание леса в шелесте ветвей и скрипе плетей вьюнка. Ее кожу начало покалывать, словно бы под чьим-то пристальным взглядом. Этот лес был живым – живым и разумным.

Она снова прижалась к спине Эммона, держась немного сбоку, и наткнулась на его вытянутую руку, не заметив ее во мраке. Рэд ощутила ее как твердый теплый прут поперек своей груди. От неожиданности она поскользнулась на влажных листьях и ухватилась за руку Эммона, чтобы не упасть. Она ощутила под пальцами шершавость его шрамов, а затем Волк отстранился, бросив на нее мрачный, непостижимый взгляд.

Перед ними тянулось вверх белое дерево толщиной не меньше чем в три обхвата, словно впиваясь в темно-фиолетовое небо, в высоте шумели ветви цвета выгоревшей кости. Почва вокруг него вспучилась от могучих корней – и они были покрыты черной мутной гнилью. Порча ползла вверх по стволу, накатываясь, как вода во время наводнения. Полоса земли, темной, мягкой и рыхлой, как труп на последней стадии разложения, опоясывала дерево.

– Как далеко зашло, – пробормотал Эммон себе под нос. – Но, по крайней мере, мы добрались до нее раньше, чем начали умирать страж-древа в самой Крепости.

Он подошел к кольцу отравленной земли, коснулся кинжала на поясе, словно проверяя, на месте ли клинок.

– Не подходи. – Эммон присел на краю темной полосы. – И не двигайся.

Рэд кивнула. Она могла пока что не доверять ему, но не до такой степени, чтобы пробираться через Диколесье самостоятельно.

Волк снова потянулся за кинжалом, но на полпути передумал и отдернул руку.

– Кровью его сегодня уже поливали-переполивали, – пробормотал он себе под нос со вздохом. Потом склонил голову, закрыл глаза. – Значит, опять колдовать. Терпеть этого не могу.

Эммон закатал рукава. Рэд показалось – в сумерках она не могла быть уверена, что именно она видит, – что вены на его руках наливаются зеленым. Цвет становился ярче, когда Эммон вдыхал, и светлел при выдохе. Волк медленно расправил плечи, словно сбросив тяжкий груз, который почти пригибал его к земле. Рэд только сейчас поняла, каким напряженным он был все это время.

Ни единого движения в зеленой чаще, но девушка почувствовала, что Диколесье словно бы подкралось к ним чуть ближе.

Она скрестила руки на груди, настороженно глядя на деревья. Тогда, когда она пробивалась сквозь них, полуослепшая от страха, вся в крови, у нее было отчетливое ощущение, что лес словно скован невидимыми цепями, не позволяющими ему наброситься на нее в полную силу. Теперь же Рэд чувствовала, что цепи эти ослабли.

Эммон приложил руки прямо на край разрыва, едва не касаясь пальцами гнилой рыхлой земли. Наклонил голову, полностью сосредоточился. И снова его вены вспыхнули зеленым под кожей – на этот раз уже и на шее. Что-то темное пробивалось сквозь кожу на его запястьях, прямо над костяшками. Словно бы кора нарастала на его руках.

Рэд смотрела на Эммона во все глаза и не заметила, как из-под ближайшего куста выполз корень и вцепился ей в лодыжку. Девушка коротко вскрикнула от испуга, корень дернул ее за ногу и повалил на землю. Она ударилась икрами о камни и корни, которые стремительно вылезали из земли. Шипастая плеть вьюнка набросилась на нее, как змея, обвила и привязала к почве. Осколок магии леса, глубоко засевший в груди Рэд, заворочался, медленно, но неумолимо вырываясь наружу.

Диколесье словно бы заколебалось на миг, белые деревья вокруг закачались, выжидая, а затем набросились на девушку. Шипастая плеть, прижимавшая Рэд к земле, хлестнула пленницу. Шипы глубоко вонзились в тело, потекла кровь. Корни белого дерева вырвались из земли вокруг нее и потянулись в сторону рваных ран, оставленных шипами. От боли и страха Рэд завопила на весь лес.

– Рэдарис!

Эммон, шатаясь, распрямился. Ноги его дрожали. Чем бы он ни занимался на краю ямы, из которой готовы были вырваться тени леса, это занятие выжало Волка досуха. В его глазах мелькнула паника, их белки снова налились зеленью, вены на его пальцах сверкали, словно изумрудные. Эммон потянулся за кинжалом.

– Держись, я…

Диколесье заглушило его голос – треск зашевелившихся ветвей звучал как торжествующий вопль. На плетях вьюнка, опутывающих Рэд, раскрывались новые цветы – огромные и словно бы светящиеся в сумерках. Листья, серые и почти увядшие, залоснились, наполнились зеленью – как и вены Рэд. Рот наполнил кислый привкус, словно бы она наелась земли. Осколок магии в ее теле становился все больше – и он жадно тянулся навстречу голодным белым деревьям.

Рэд подумала о Гайе, чье тело насквозь проросло корнями, – высосанной, поглощенной. Кальденора, Сайета, Мерра – этот лес пожрал и их троих. Он возьмет то, что ему нужно, и отбросит опустошенную оболочку, если только она не найдет способ остановить его, сдержать его, отрезать…

Паника, охватившая ее, придала девушке сил. Рэд ухватилась за рвущуюся из нее магию и развернула ее поток внутрь.

Лес снаружи отпрянул от нее с треском ломающихся костей. Корни, ветви и шипы задергались, когда Рэд начала загонять свою магию внутрь. Это было больно – превратить себя в клетку для дикой твари, которая выла и бросалась на прутья, пытаясь вырваться наружу. Но Рэд продолжала давить на нее, загоняя ее все глубже и глубже. И она загнала тварь вглубь, и связала ее, и отрезала от тянущихся к ней ветвей леса, словно воля ее была острым ножом.

Кислый привкус земли, заполнивший ее рот, исчез. Вены на запястьях посветлели, из зеленых становясь синими. Диколесье еще раз закричало – пронзительно и яростно, – и под его сводами снова воцарилась тишина.

Открыв глаза, Рэд ожидала увидеть разгромленную поляну, но нет – ни сломанных деревьев, ни отломившихся ветвей. Диколесье замерло, как ошеломленное животное. Рэд с трудом поднялась – колени ее подгибались. Комья грязи падали с подола ее разорванного платья и одолженного Эммоном сюртука.

Волк уставился на нее широко раскрытыми глазами, словно позабыв про кинжал, который все еще сжимал в руке.

– Это еще что такое?

– Не делай вид, что тебе это неизвестно. По крайней мере, не сейчас, когда ты только что собирался сделать то же самое у меня на глазах.

Зелень, текущая по венам Эммона, была почти точно такой же, как и та, что пыталась заполнить ее жилы.

– Сила. Сила этого траханого леса. Ты был там, когда я получила ее. Ты был там, когда… когда эта сила вошла в меня. Я тебя видела.