- Ме-ле-та! Ме-ле-та!

- Сходи успокой их, я пока оденусь.

- Ха! Чтоб они меня подняли на копья. Я лучше запрусь в башне. Мало ли что у них на уме. Они же ойропаты.

Мелета спешно оделась, но не успела причесаться - в комнату ворвались молодые женщины, бережно подняли ее на руки и понесли по лестнице вниз.

- Куда вы меня тащите?! - кричала Мелета, пытаясь встать на ноги.

- К храму! К храму! - повторяли амазонки, и вынесли Мелету во двор. Там стояли носилки, на них виднелось какое-то кресло, хоть и старое, но богатое, судя по обивке. Мелету усадили в кресло и понесли по улицам.

Покачивались, в такт шагам амазонок, носилки, толпы людей торопливо обгоняли их, многие вскидывали правую руку над плечом и кричали дружно: «Хайре, Священная!» У Мелеты от тревоги похолодело внутри. Она подумала: «Люди свято верят в ее сон, верят в Пояс Ипполиты, а что если Чокея и Диомед выкрали его? Меня разорвут за обман».

Когда носилки вынесли на агору, Мелета испугалась еще больше. Вся площадь, как в старые добрые времена, заполнена конными сотнями, как и прежде, сотни стоят в строевом порядке, только наездницы не сидят верхом, а стоят у уздечек. Как только Мелета появилась на площади, словно по команде, наездницы все, как одна, встали на одно колено, склонили головы и выбросили вперед правые руки. Площадь притихла, даже кони перестали качать головами и звенеть удилами уздечек. И пока Мелету несли по широкому проходу, к храму, площадь склоненных голов в молчании провожала ее. Мелета забыла про страхи, радость тщеславия переполнила ее сердце и она подумала гордо: «Нет, Фермоскира жива, она еще поднимется!»

Когда носилки поставили около храма, амазонки поднялись с коленей, площадь загудела приветственными криками: «Ме-ле-та! Ме-ле-та! Хайре, Священная!» «Это мамина работа» -подумала Мелета и не ошиблась, Лота стояла на ступенях около дверей храма, тут же было приготовлено бревно. Подойдя к матери, Мелета тихо сказала:

- Пошлите за Диомедом. Может, он найдет ключ.

- Ищи ветра в поле. Диомед и Чокея ночью удрали из Фермоскиры. И ключ оставили. Вот он. Теперь ты - Священная. Взойди на свое место, скажи что-нибудь. Не молчи.

Мелета твердым шагом поднялась на возвышение перед храмом, подняла руку (она не раз видела, как это делала Атосса) и начала говорить громко:

- Дочери Фермоскиры! Сейчас мы с царицей Лотой войдем в храм к подножью Великой наездницы. Мы увидим Пояс Ипполиты, нашу надежду, источник нашей силы, нашу святыню. Мы не повторим греха Атоссы, мы не будем прятать святой пояс от вашего взора - после нас все вы постоянно будете входить в наос и преклонять колени перед Кумиром Девы.

Площадь одобрительно загудела, Мелета окинула взглядом агору - все улицы, выходящие на площадь, были забиты людьми. Зная, что ключ от храма у матери, Мелета приказала:

- Царица Лота, открой храм. Да будут святые ключи в руке твоей, да свершится правое дело в царстве твоем.

В городе многие знали, что ключи от храма потеряны и Лота воспользовалась этим. Она откинула правую руку в сторону, повернула открытую ладонь кверху, ожидая, что туда упадут ключи, потом резко сжала ладонь, как бы поймав упавшие ключи, и показала их толпе. Площадь взревела, все удивились чуду. Лота подошла к дверям храма, вставила ключ в скважину замка. Сзади к царице подошла дочь и шепнула:

- А вдруг...

- Если пояса нет - удерем. Я приготовила лошадей.

Замок со скрипом открылся. Лота толкнула руками створы дверей и вошла в храм. Мелета шагнула за ней. Площадь снова притихла.

Пройдя правым притвором к центру храма,Лота остановилась перед дверьми. Здесь она, может быть, впервые поддалась страху, не решаясь открыть наос. Это сделала за нее дочь. Мелета ногой распахнула дверь, легко толкнула мать в спину. Открытые створы осветили наос, и Лота увидела блеск широкого кожаного пояса, унизанного драгоценностями. Ей надо было крикнуть: «Хайре, Великая!», но Лота словно онемела. Она рухнула на колени, уткнулась лбом в каменные плиты и замерла. Мелета постояла немного около матери, потом просто, как будто это было не у кумира, а на кухне, приказала:

- Иди, впусти охрану, потом зови людей.

Вошла старшая охраны с факелом, за нею четыре стражницы с оружием. Двоих поставили около Ипполиты, двоих - у Дверей наоса. Старшая зажгла все храмовые светильники.

В строевом порядке постепенно начали входить в наос воительницы. Впереди - царица Лота. Она первая опустилась на колени перед Кумиром Девы и замерла с мысленной молитвой. За нею расположились коленопреклоненные сотни.

И так, сотня за сотней, входили амазонки.

Весь день, до позднего вечера гудела праздником Фермоскира...

Сначала удача походу не сопутствовала. Когда амазонки выходили из гавани Тирамбо, на море дул попутный ветер. Но только триеры вышли на простор, ветер резко упал. Задние триеры даже не успели поднять паруса.

- Это плохой знак,- сказала грустно Годейра.

- Это море,- ответил ей Перисад и спустился в трюм.- Не ропщите, девы! — крикнул он сидящим на веслах,— Море изменчиво, как женщина. Настал штиль, а через час рванет ветер и наклонит паруса.- Помахайте немного веслами, давно ж вы не гребли.

Девы загремели веслами в уключинах. Перисад снова подошел к царице, но около нее уже торчал Бакид. «Этот старый пень снова уговаривает Годейру высадиться на берег,- подумал кормчий,— не может смириться, что его везут все дальше от родины».

- Помяни мое слово, царица,- говорил скиф,- наши девки скоро взбунтуются, их уже мутит и тошнит. Не успели выехать, а они уже без сил...

- Не трепли языком, старый «слот,- оборвал его Перисад.- Они, наши девки, прошли на веслах от Боспора до Синдики...

- Тоща их гнал страх, а сейчас они добровольны.

- Ты, Бакид, к сожалению, прав. Дочери Фермоскиры измучены. И как бы в подтверждение слов царицы из люка трюма появилась Гелона, перегнулась через люк, упала головой на доски палубы.

- Прости меня, великая царица, но женщины бросают весла. Они кричат, что лучше пойдут пешком до самого Танаиса...

- Они измучены морской болезнью,- сказала Годейра.- Что делать, милый?

- Скажи девам, Гелона, пусть сбавят ход. Я поведу триеру. Около берега мы будем выбирать место для стоянки и отдыха.

Вскоре на берегу появилось какое-то селение. Это был, видимо, залив, он, насколько охватывал взгляд, зарос камышом, и само селение тоже прятало в камышах свои низенькие хибарки. Перисад чуть тронул кормило вправо, как триера уткнулась носом в дно - видимо, дальше начиналась отмель. Остальные семнадцать кораблей остановились вслед за триерой царицы.

- Всем в море! - скомандовал кормчий и из четырех люков триеры посыпались, как горох, полуобнаженные женщины. Они плюхались в воду, чтобы смыть с себя грязь, пот, усталость и налет морской болезни. Зеваки, высыпавшие на край стойбища, сразу исчезли, здесь про ойропатов уже слышали. Амазонки, не стесняясь, снимали свое тряпье и начали заниматься стиркой. Царица, Перисад и Бакид вышли к селению. Здесь все было сделано из камыша. И фундамент, и стены, и крыши хижин. Годейра послала Перисада за амазонками.