Рядом с машиной летит сова, а за ней – горстка других птиц. Я мгновенно настораживаюсь. Хотя, может быть, это всего-навсего птицы.

Тут сова заглядывает прямо в окно машины, и у меня по всему телу пробегают мурашки. Она сжимает и разжимает когти, длинные, как мои пальцы. Мордочка у нее круглая, а глаза просто огромные, но что она делает рядом с дорогой среди бела дня? Интересно, сколько времени я провел под землей? Поездка от дома до штаб-квартиры занимает около часа, но какой сейчас день?

У меня нет ни малейшего желания предупреждать агентов, что за машиной, вероятно, следует стая ростр. Сбоку от совы появляется голубая сойка, а над ними летит беркут. Скорость у них не шуточная.

Сова закладывает крутой вираж и взмывает ввысь, уводя за собой всю пеструю стаю. Вскоре они скрываются из виду.

Ладно. Ладно.

Успокойся, мать твою.

Зажмурившись, я повторяю кусочек пи, один виток числа, которое заключает в себе целую вселенную вместе с Азой и мной. Я представляю нас в центре круга, состоящего из триллионов цифр. Я рисую в воображении все сценарии нашего будущего, в которых мы остаемся в одной плоскости, даже если нас разлучат.

Аза стоит в одном конце пи, а я барахтаюсь в его бесконечном хвосте, и всякий раз, когда открывают новую цифру после запятой, расстояние между нами увеличивается. Но мы все равно будем связаны друг с другом.

Мы всегда будем связаны.

Как жить дальше, если Азы не будет рядом?

Мне хочется улететь далеко-далеко и забыть обо всем на свете. Некоторые виды соловьев каждый год проделывают путь из Британии на юг Африки, пролетая над Гибралтаром и пустыней Сахара, чтобы всю зиму жить в тепле и лакомиться насекомыми. В это время года, в этот самый момент, когда я сижу в машине в Америке, а за окном снег и лед, они наслаждаются африканским солнцем.

Если у меня не получится отыскать Азу, я хотел бы проснуться как-нибудь среди ночи и, подобно перелетной птице, взмыть в небеса. Я летал бы вокруг света, пока однажды не нашел бы ее.

Но я не умею летать.

Не умею петь.

Не умею управлять кораблем.

Мы останавливаемся в половине квартала от моего дома, но, судя по отсутствию машин на подъездной дорожке, мамы куда-то укатили. И хорошо. Мне сейчас меньше всего хочется, чтобы они устраивали мне допрос. Я отсутствовал чересчур долго и…

В своем нынешнем состоянии просто не нашелся бы, что им ответить. Я определенно перепил кофе – чашек девяносто выхлебал, не меньше.

– Мы подождем, – говорит водитель.

Выйдя из машины, я замечаю, что к нам во двор слетелось множество птиц.

Они сидят на деревьях и усеивают лужайку перед домом, а одна даже порывается залететь внутрь, но я не обращаю на них внимания: голова забита знаками после запятой и мыслями об Азе.

Взбежав на крыльцо, я проскальзываю внутрь, несусь на второй этаж, к себе в комнату, выдвигаю ящик прикроватной тумбочки и лихорадочно в нем роюсь, пока не нахожу точно такой же компас, как тот, что подарил Азе.

Компас лежал в кармане ее летного комбинезона – во всяком случае, именно туда она убрала его утром в свой день рождения. Судя по кадрам с камеры видеонаблюдения, когда ее похитили, комбинезон все еще был на ней. Остается надеяться, что она не бросила компас куда-нибудь в угол комнаты, как только я уехал домой.

Ведь он не так прост, как кажется на первый взгляд.

На самом деле он просто нашпигован всякими хитроумными функциями.

Я открываю компас и нажимаю на кнопочку на его крышке. Прибор гудит, затем на внутренней стороне крышки появляется экран.

– Аза, ты меня слышишь? – говорю я. – АЗА РЭЙ.

Охрана затаскивает меня обратно в камеру и задергивает занавески. Кару тоже сидел в клетке, накрытой покрывалом, когда я впервые увидела его в каюте Заль. Здесь темно. Прислонив ладони к стеклу, я чувствую неприятное покалывание – меня ударило током.

Жить мне еще не надоело, поэтому пытаться выбить стекло я, пожалуй, не буду.

Что же я могу сделать без голоса и без помощи Кару? С тех пор, как его поймали, он ни разу со мной не связался.

Все чувства вытесняет отчаяние. Заль на свободе, к ней явно примкнул Дай, а Кару, скорее всего, у них в плену.

Зачем он им нужен? Связь между Заль и Кару давно разрушена, он теперь моя птица сердца, так чего же она добивается?

Хочет меня напугать? Что ж, у нее прекрасно получается, вот только я сама попала в плен и даже не представляю, кто меня схватил и почему.

Раздается жужжание. Порывшись в кармане комбинезона, я вылавливаю оттуда компас. А я про него и думать забыла! Стрелка неуклонно указывает на север, и я с минуту удивленно на нее смотрю.

Затем на внутренней стороне крышки загорается экран, о существовании которого я и не подозревала, и на нем появляется лицо Джейсона. Он в панике.

СЛАВА БОГУ! Пусть себе паникует, главное, что он жив и здоров, что сидит у себя в комнате, а не в карцере на корабле Заль. Сердце стучит где-то в горле, на глаза наворачиваются слезы облегчения, которые при одной мысли о жизни, в которой нет Джейсона, грозят перерасти в рыдания.

– АЗА, – говорит он срывающимся голосом. – Господи, Аза, прости меня, пожалуйста!

Я торопливо шепчу, пулеметной очередью выплевывая слова:

– Не знаю, где я. Здесь Хейуорд. Заль сбежала, Дай тоже, они похитили Кару, и… господи боже… мне отсюда не выбраться, я ничем не могу ему помочь, ты должен спасти его…

– Ты в плавучей тюрьме, – говорит Джейсон. – Я отследил твое местоположение и скачиваю координаты. Я тебя вызволю – правда, пока не знаю как. Но, Аза…

– Что?

Он делает глубокий вдох.

– Прости, пожалуйста, я…

– Нет, это ты меня прости! – перебиваю я. – Зря я сказала, что ты мной помыкаешь. Ты просто беспокоился обо мне, потому что любишь меня, а я повела себя как полная идиотка. Момент был неподходящий, надо было следить за языком, но я люблю тебя и…

– Нет. НЕТ! Я должен кое в чем тебе признаться. Послушай меня, Аза, дело в том…

В чем он собрался признаваться? Почему он плачет?

Неужели Заль напала на мою семью? Папа, мама, Илай… Я этого не переживу, просто не вынесу, просто…

Джейсон шумно выдыхает, качает головой из стороны в сторону, а потом выпаливает:

– Аза, ты не все обо мне знаешь.

Уставившись на маленький экран, я возражаю:

– Неправда. Я знаю о тебе все. Мы с самого начала были неразлучны, и так продолжится до конца.

Он не отвечает, и я начинаю всерьез волноваться.