– Тише, мой милый, тише! Я очень устала за эти дни, у меня болит низ живота, – как бы не было беды… Слушай же, что я тебе еще скажу. Когда ты придешь в Священный поселок, обойди все святые места, поклонись изображениям в храмах, изваяниям и истуканам; не забудь ни одного дерева, ни одного камня, о которых известно, что они – прибежище духов. Везде молись подолгу, не жалея себя, и сопровождай молитвы обильным подношением духам и богам. Они любят, когда их ублажают, и будут милостивы к щедрому человеку, прощая ему даже кое-какие провинности…

– О, боги так похожи в этом на вас, женщин! – перебил ее Капуна.

– …Не забудь также посетить Баиру и вручи ему лучшее из того, что ты возьмешь из дома. Я сама уложу тебе в особый мешок дары для верховного жреца, – продолжала Мауна. – Не спеши уходить от Баиры; он стал очень разговорчивым к старости, рассказывает длинные притчи, – так ты дослушай их до конца. Уходи лишь тогда, когда увидишь, что он устал от разговора… Да, и не вздумай упоминать Парэ, когда будешь у Баиры! Веди себя так, как будто ты ничего не знаешь обо всей этой истории.

– Ну, это понятно! К чему расстраивать старика, – согласился Капуна.

– Зато обязательно упомяни о Парэ и Кане в беседе с Араваком, – Мауна со значением посмотрела на мужа.

– А это еще зачем? – насторожился он.

– Перед домом Аравака широкий двор. На нем собирается теперь много воинов. Попроси кого-нибудь из них сообщить о твоем приходе вождю и только потом иди к нему, – сказала Мауна, будто не слышала вопроса мужа. – Низко поклонись Араваку, перед тем как представиться…

– Низко поклониться? Но этого никто не делает, – возразил Капуна.

– Ничего. Ты будешь первым, за тобой так станут поступать и другие. Будь почтителен, очень почтителен с Араваком, и несколько раз повтори, что ты, будучи старостой, с радостью готов следовать всем указаниям вождя. А после, как бы невзначай, упомяни о Кане и Парэ, как я тебе уже говорила. Скажи, что ты возмущен поступком Кане, скажи, что этот поступок ужасен, скажи, что так думают все жители нашей деревни, и ты, выполняя их волю, предаешь Кане проклятию, осуждаешь его на вечное изгнание из родных мест и поддерживаешь любое другое наказание, которого, по мнению вождя, заслуживает Кане.

– Но Мауна… Ведь Кане – мой друг, – пробормотал Капуна.

– Ты опять за свое?! Ты хочешь меня расстроить? Ты хочешь со мной поссориться? – голос Мауны напрягся и зазвенел.

– Не, я не хочу, но как же…

– Ты клялся, что став старостой, вынесешь приговор Кане? Клялся или нет? – на глазах Мауны появились слезы.

– Да, конечно, но…

– Ты клялся всеми богами, какие только есть в мире; ты клялся моей жизнью и моим здоровьем; ты клялся жизнью и здоровьем нашего сына, жизнью и здоровьем всех наших будущих детей, жизнью и здоровьем всего нашего потомства до скончания веков, – и ты решил нарушить клятву?! Клятвопреступник! Жестокий и неблагодарный Капуна! Уходи с глаз моих! Пусть я останусь без мужа, пусть мой ребенок не знает своего отца! – Мауна заплакала.

– Нет, нет! Ты не поняла меня, Мауна! – в отчаянии закричал Капуна. – Я не отказываюсь, я исполню свою клятву! Я сделаю все, как ты хочешь! Ах, Мауна, любовь моя, не плачь! Все будет так, как ты сказала.

– Тебе можно верить? – спросила Мауна, вытирая слезы.

– Я поклялся всеми богами, твоей жизнью и твоим здоровьем, жизнью и здоровьем нашего сына и наших будущих детей, жизнью и здоровьем всего своего потомства! Как я могу нарушить такую клятву?… А кроме того, я очень люблю тебя. Не плачь, я сделаю все, как ты хочешь, говорю тебе!

– Не расстраивай меня больше, Капуна, ладно? – произнесла Мауна с глубоким вздохом. – Подумай, хотя бы, о нашем сыне, – он ведь тоже плачет, когда плачу я… Значит, я могу тебе верить? Ты сделаешь все, как я сказала?

– Сделаю! И пусть меня покарают боги, если я отступлю.

* * *

В Священном поселке Капуна целый день молился богам и духам, и подносил им богатые дары. Когда он стоял на берегу океана, воздавая должное морскому богу, начался дождь, но Капуна не ушел с берега, пока не закончил молитву. Рвение Капуны не осталось незамеченным: старики в поселке с удовлетворением говорили, что религиозное чувство не угасло в молодом поколении.

Баире тут же рассказали о благочестии Капуны, а чтобы окончательно задобрить верховного жреца Капуна вручил ему дорогие подарки: в мешке, собранном Мауной, лежали украшения из ракушек и редких разноцветных камней, расписные куски ткани для одежды, украшенная перьями высокая шапка и посох с набалдашником из застывшей горной смолы. Отдельно были увязаны вяленая рыба, жареные на углях цыплята, нежное мясо морских моллюсков, а также лежала большая корчага с выдержанным, крепчайшим хмельным напитком. Помимо того, Капуна передал верховному жрецу плошки с яркими красками для обновления рисунков храма и ароматические травы для воскурения их во время богослужений.

Однако Баира равнодушно принял дары; он был мрачен и задумчив.

– Ты молод, а уже избран старостой, – сказал Баира, глядя на Капуну. – Ты слушаешь чьих-либо советов или живешь только своим умом?

– По правде говоря, я иногда советуюсь со своей женой, – ответил Капуна, несколько смутившись. – Ну так просто, на всякий случай…

– Смущаться того, что советуешься с женой, не надо. Что такое мужчина без женщины, – как и женщина без мужчины? – произнес Баира, будто читая проповедь. – С тех пор, как первый человек на земле слепил для себя женщину из красной глины, и она ему понравилась, и он умолил богов оживить ее, мужчинам и женщинам не жить друг без друга. Иногда это приносит им радость, иногда горе, – но так уж заведено на земле! Однако нельзя забывать богов, иначе в мир врываются демоны… Да, демоны… А первого человека на земле в нашу пятую эпоху Солнца звали Кане… – Баира еще больше помрачнел.

– Но ведь боги милостивы к людям? – спросил Капуна для того, чтобы направить мысли верховного жреца в другую сторону.

– Боги милостивы к людям? – повторил за ним Баира все еще в задумчивости, но тут же оживился:

– О, да! Боги добры и милосердны, они любят людей. Случается, конечно, что боги гневаются на нас, порой они бывают несправедливы, но все это преходящее, а любовь богов к нам – вечная. Сколько они прощают нам, сколько наших желаний исполняют, – балуют нас, как любящие родители своих детей, – и сколько зла не желают замечать! А какую прекрасную землю они нам дали, чтобы мы жили на ней и радовались! Вот как велика милость богов, – Баира смахнул слезу со щеки.

– Но почему же тогда, о, верховный жрец, боги допускают существование демонов? – не давая старику опомниться, выпалил Капуна. – Почему не истребят их и не изгонят с земли?

– Всё из-за той же любви, а еще из-за того, что боги ценят людей, – я бы сказал даже, уважают их, – и хотят видеть их сильными, могучими, возвышающимися над другими существами земного мира, – произнес Баира с внезапным юношеским задором.