– Да, но мне бы хотелось знать, с кем я разговариваю.

На это она не ответила. Но, по крайней мере, не повесила трубку. Я решила не давить на нее слишком сильно.

– Вы же понимаете, что к нам поступает очень много звонков, как только в газетах печатают об очередном громком деле. Ваше имя помогло бы мне убедиться, что я говорю с человеком, который готов сообщить нечто действительно важное, а не с тем, кто тратит мое время.

Снова молчание. Потом дама все-таки ответила.

– Я назову имя, но сначала мне нужны некоторые гарантии.

– Это справедливо. Какие именно?

– Я не хочу, чтобы мое имя появилось в газетах в связи с этим делом. Никаким боком. Вы можете это обещать?

Невыполнимо.

– Я могу вам обещать, что от нас газетчики ваше имя не узнают. Даю слово, что подобные вещи мы прессе не разглашаем. Но, разумеется, раз я не знаю, какое отношение вы имеете к Дениз или к этому делу, то не могу сказать, будете ли вы задействованы в нашем расследовании. Возможно, репортерам уже про вас известно.

Сейчас я откровенно брала ее на понт, но она все равно заглотила наживку:

– Я не имею к этому никакого отношения. Я просто подруга Дени, только и всего. Старая подруга. Я знаю про нее то, чего никто больше не знает. Может, вам это пригодится, может, и нет. Но я подумала, что мне будет удобнее поговорить с вами, чем с толпой детективов.

– Есть у вас еще пожелания?

– Да, еще одно. Лоуэлл Кэкстон не должен узнать, что я с вами говорила.

– Это легко. Он свидетель по этому делу. Мы не обязаны отчитываться перед ним.

– У него связи, мисс Купер. Боюсь, скрыть правду от него будет не так легко, как кажется. Это и для Дени было большой проблемой.

– Не хотите встретиться со мной днем? – Я бросила взгляд на настенные часы, было уже несколько минут четвертого. – Или вечером?

– Я возвращаюсь в Нью-Йорк поздно. Могу встретиться с вами завтра.

– Хотите, дам вам адрес моего офиса…

– Нет, туда я не пойду. Не хочу, чтобы какой-нибудь папарацци, дежурящий у вашего входа, заснял, как я вхожу в здание.

Действительно, газетчики и судебное телевидение частенько кормились у здания суда, когда мы расследовали громкое дело об убийстве.

– Решение проблемы намного проще, чем вы думаете, – сказала я, чтобы ее успокоить, хотя в глубине души была уверена, что Омар Шеффилд раскроет нам тайну исчезновения Дениз. – Я могу прийти к вам домой, если вам так больше нравится.

– В гостиницу на самом деле. Я позвоню вам в течение дня, и, возможно, мы встретимся после обеда. Моя фамилия Севен. Мэрилин Севен.

– Спасибо, мисс Севен. Мы ценим вашу помощь. А где вы остановитесь?

Но она уже повесила трубку, в очередной раз напомнив о своем недоверии ко мне и ко всей системе. Я села за компьютер и отправила электронное письмо Джиму Уинрайту, коллеге, который заведовал отделом Службы поддержки следствия:

«А. Купер – Дж. Уинрайту. Не проверишь по своей базе женщину по имени Мэрилин Севен? Извини, я не знаю ни даты рождения, ни номера страховки, ни адреса проживания. Только имя. Я знаю, что это займет немало времени, но не мог бы ты дать мне ответ до завтрашней встречи с нею? Как всегда, спасибо».

Навыки Джима и толика удачи помогут обнаружить это необычное имя в базе: или в старых парковочных штрафах, или в ее лицензиях (если они требовались), в записях о владениях недвижимостью, или даже в данных от «Дан энд Брэдстрит».[19]Так я приду на эту встречу подготовленной и адекватно оценю информацию Мэрилин Севен.

Закончив проекты повесток и отдав их Лоре я поднялась на девятый этаж к большому жюри, чтобы официально открыть расследование по факту смерти Дениз Кэкстон.

Пока я говорила, некоторые присяжные перешептывались – они уже успели прочитать в газетах имя убитой. Большое жюри не отняло много времени, и я вернулась в кабинет.

– Позвони Кэтрин или Маризе, – сказала Лора, – они хотят договориться о завтрашней поездке в больницу к Саре и малышке. А еще звонила Ким Макфедден из Окружной прокуратуры. Вот ее телефон.

Я взяла бумажку у Лоры и тут же набрала номер. Я не видела Ким уже несколько месяцев. Наши ведомства часто сотрудничали, когда дела подпадали под смешанную юрисдикцию. Шефы часто делили полномочия, но мы с Ким дружили с тех пор, как несколько лет она встречалась с одним из моих коллег.

– Извини, что пропала, – начала я. – Давай пообедаем вместе, когда у меня выпадет передышка?

– Хорошо бы, Алекс, но я звонила не по этому поводу. Начальство разрешило поделиться с вами информацией. Я просила их об этом, как только узнала, что тебя назначили на дело Кэкстон.

– Только я начала думать, что мы враз раскусим это дельце! И думать не хочу, что оно грязнее, чем кажется. Мои сыщики думают, что поработал недовольный служащий – изнасиловал ее и выбросил тело в воду. Возможно, она приняла на работу не того парня. Теперь я жду результатов проб на изнасилование, а детективы разыскивают подозреваемого.

– Наверно, так все и было. Но я решила, что ты должна знать – и не сообщай об этом никому, кроме Баттальи, – не так давно мы проводили собственное крупное расследование. Формирование цен аукционными домами и торговцами предметами искусства. Вот уже несколько месяцев выписываем повестки – ты, наверно, читала в «Таймс»?

– Если и читала, то не придала значения. Не помню.

– Это антимонопольное дело. Знаешь, что такое мошенническая заявка?

– Я новичок в мире искусства, просвети меня, Ким. Тогда в следующий раз, когда у вас в федеральной юрисдикции случится изнасилование, я первая приду тебе на помощь.

И в моем ответе была лишь доля шутки, потому что несколько раз в год федералы требовали отдать им дела по изнасилованиям, совершенным в Администрации по делам ветеранов или на военной базе.

– Поступила жалоба, что крупнейшие торговцы предметами искусства в городе заключили что-то вроде пакта – не перебивать друг у друга цены на аукционах, особенно на картины, в которых они заинтересованы. Именно поэтому цены на аукционах остаются невысокими – а это искусственное ограничение незаконно. А затем торговцы проводят так называемые торги…

– Иными словами…

– Иными словами, тайный аукцион среди своих. Дилер, приобретший картину на официальном аукционе, продает ее по более высокой цене, а затем члены коалиции делят навар. Агенты, занимающиеся этим расследованием уже несколько лет, могут рассказать твоим парням всю схему.

– А это имеет отношение к Дениз Кэкстон?