– Этим человеком был тот самый больной, который послалтебя с деньгами в Пески?

– Да, этим человеком был Илья.

– Маша, тогда еще не все потеряно. Ты зря паникуешь.Время покажет, больна ты или нет, еще слишком рано. Может, тебя пронесет.Бывают случаи, когда проносит.

– Таких случаев не бывает, – задумчиво сказала я.

– Не надо отчаиваться. Через три-четыре месяца ты сдашькровь, и я уверен, что все обойдется. Ты зря впадаешь в панику. Все будетхорошо, вот увидишь.

– Ты думаешь? – спросила я.

– Я в этом уверен, уверен, Маша.

Мы допили виски, Димка взял меня на руки и понес в комнату.Положив меня на кровать, он сел рядом и стал гладить мои волосы. Я закрылаглаза и представила, что рядом сидит моя мама. Моя милая, нежная мамочка,которая так рано ушла из жизни, оставив меня совсем одну. Я улыбнулась ипрошептала:

– Спасибо. Спасибо тебе за все.

Я буду ждать анализов, думала я, потихоньку погружаясь всон. Если анализы покажут, что никаких оснований для беспокойства нет, япроживу долгую и счастливую жизнь. Если результат подтвердит худшие подозрения,я сделаю то же самое, что сделала моя мать. Мы обязательно встретимся с ней ваду, потому что самоубийцы всегда попадают в ад. Она даже представить себе неможет, какая я уже стала взрослая. Я улыбнусь, прижмусь к маминым рукам и тихоскажу:

«Вот и все, вот и все, мамочка! Теперь мы всегда будемвместе. Нас никто не сможет разлучить. Нас сблизила смерть. Спасибо ей за это…»

Проснувшись, я быстро вскочила с кровати. Димки не было. Накухне вкусно пахло. Подняв крышку, я увидела жареный картофель и несколькокотлет. На столе лежала записка.

"Милая Машенька! Извини, но мне пришлось уехать наработу. Завтрак в сковородке на плите. Обязательно заставь себя поесть, дажеесли не хочешь. Ни о чем не думай. Держи себя в руках. Все обойдется, вотувидишь! При первой возможности позвоню. Целую тебя без всяких марлевыхповязок. Дима”.

* * *

Я улыбнулась, поцеловала записку и с опаской подошла кзеркалу. На лице и шее никаких изменений не было. Может, и в самом делепронесет, подумала я, и растерянно пожала плечами. Впрочем, это маловероятно.Если бы в ту ночь Илья надел презерватив, тогда можно было бы хоть на что-тонадеяться.

Так шла неделя за неделей. Я каждый день подходила к зеркалуи смотрела на свое отражение. Никаких изменений. Димка постоянно звонил инапрашивался в гости, но я предпочитала беседовать с ним по телефону. На работеТанька только и делала, что недобрым словом вспоминала Илью. От этого мнестановилось совсем худо. Я с трудом сдерживалась, чтобы не наговорить ей кучугадостей.

В один из обычных пасмурных вечеров я сидела дома и смотрелателевизор. Внезапно раздался звонок в дверь. Я подумала, что это Димка. Решилне дожидаться моего приглашения и приехал на свой страх и риск. Накинув легкийхалатик, я подбежала к двери и посмотрела в глазок. По спине пробежал холодок.Это был Илья.

– Маша, я знаю, что ты дома, открой.

– Что тебе нужно? – спросила я.

– Открой. Мне нужно с тобой поговорить.

– По-моему, мы с тобой все обсудили.

– Я знаю, что ты приходила ко мне домой. Соседкасказала.

Я повернула ключ и распахнула дверь. Илья стоял в дорогомкостюме, но при этом выглядел отвратительно. Он был какой-то исхудавший,бледный и небритый, чего раньше за ним не наблюдалось. Я схватила его за руку ипотащила в комнату. Он безропотно шел за мной. Толкнув Илью на диван, я широкоразмахнулась и с силой заехала ему в ухо. Он вскрикнул и закрыл лицо руками. Ястала бить его не переставая, но он даже не пытался сопротивляться.

– Это тебе за Галинку! Это за Сашеньку, который родилсятаким болезненным! Это тебе за спид!!! Мерзкая тварь! Подонок! Ты знаешь, чтоумышленное заражение карается законом?! Я тебя засажу, говно собачье! Будешьдоживать свои последние дни в тюрьме!!!

Немного успокоившись, я увидела, что Илья вытирает кровь. Впорыве гнева я и не заметила, как разбила ему ухо.

– У тебя кровь, – почему-то шепотом сказала я ибросила Илье платок.

Илья взял его и приложил к уху. Затем он поднял голову испросил:

– Ты отошла?

– От чего?

– От всего. Прости, я не знал, что я болен. Я узнал обэтом от главного врача вашей больницы. Я лечусь в Спид-центре. Дал подписку обуголовной ответственности за умышленное заражение. Короче, меня загрузили пополной программе.

– Ты перечеркнул мне всю жизнь, а говоришь только однослово: “Прости”. – Я чувствовала, что в любую минуту могу перейти накрик. – Ты считаешь, что такие вещи можно прощать? Я что, похожа наконченую идиотку?!

– Я не знаю, что мне сделать для того, чтобы ты меняпростила?.. Не кипятись, мне и так тошно.

– Тебе тошно?! А что я, по-твоему, должна чувствовать?!Грязный ублюдок! Почему я должна расплачиваться жизнью за проведенную с тобойночь?! Будь ты проклят!

– Я уже и так проклят, – еле слышно сказал Илья иопустил глаза.

– Я засажу тебя в тюрьму. Ты заразил меня умышленно!

– Маша, о какой тюрьме может идти речь! Нам и так стобой осталось всего ничего. Ты ??удешь жить дольше. Ты заразилась совсемнедавно. Я умру быстрее.

Илья закашлялся, а я, опешив от таких слов, заехала ему вкровившее ухо. Скорчившись от боли, он во все глаза смотрел на меня. В еговзгляде читался страх перед завтрашним днем. Неожиданно он опустил голову настол и громко зарыдал. Я села рядом, не зная, что сказать.