— Простенькое… — пробормотал Макс, глядя, как я прыгаю, пытаясь достать венчик с верхнего уровня сушилки, куда он же его и закинул, помогая мне вчера мыть посуду. — Слушай, а ты ядерную энергетику не изучала? Тоже, наверное, простенько.

— Нет, — серьезно ответила я. — Изучала бухгалтерский учет и аудит. Тоже ничего сложного, только нервно очень.

— И как ты добралась до тортиков через аудит?

— Надо же было давать взятки за зачеты, а деньгами на таком факультете как-то неудобно.

Сначала нужны ароматизированные чаем сливки. Можно их кипятить, но если дать настояться в холоде, аромат будет тоньше и естественней. Так что я засыпала самый ароматный улун в самые жирные сливки — не удержалась и слизнула немножко с маленькой ложечки на длинной ручке. Я очень сочувствую людям, вынужденным сидеть на диетах и никогда в жизни не пробовавшим настоящие жирные сливки из деревни. Это просто крем — их даже взбивать не надо, они и так достаточно плотные. Мне приходится их даже немного взболтать венчиком, чтобы распределить чай равномерно.

Что-то меня все-таки беспокоит в сочетании ингредиентов. Вроде все правильно, все оттенки вкуса уравновешены, но…

Я повернулась к Максу и протянула ему маленькое белое облачко сливок на кончике ложки:

— Попробуй. Это гораздо вкуснее аудита и ядерной энергетики.

— Так ты закончила финансы и…

— Я не закончила. Макс, ну что ты, кто мечтал трахаться в ванной, полной сливок?

— Я хочу трахнуть тебя в мозг, моя загадочная фея. Почему ты бросила институт?

— А ты? Ну попробуй! — Я дразню его облачком сливок, и его длинный и… ох какой ловкий язык быстро слизывает их. Кот. Как есть — кот.

— Там не учили зарабатывать деньги и жить.

— А у нас учили считать чужие деньги и пытались разучить жить.

— И ты сразу занялась тортиками?

— Нет…

Я убрала сливки в холодильник, нарочно дав повиснуть паузе, но он не стал дальше расспрашивать, и я тайком выдохнула. Ненавижу эти вопросы: почему такая умненькая девочка с невероятными баллами на экзаменах не пошла на медаль и почему не стала получать престижное образование, а «опустилась» до ручного труда.

Практически вернулась в Средневековье. Люди нашего уровня скорее получат две вышки и МВА, чем пойдут в кулинарный колледж. Кстати, не дойдут.

— Дальше делаем инсерты. Ананасовое конфи самое простое. Смотри, замачиваем желатин в ледяной воде… Бери пластинки, из них легче отжать лишнюю воду. А пока в ковшик кладем ананасовое пюре. Можно порезать туда кусочки настоящих ананасов, тогда это называется компоте и на вкус немножко веселее. Но мы тут серьезные парни, так что обойдемся пока так. Макс, весы! Весы — это важно!

— Почему?

— Потому что положишь побольше желатина — и будет резина, а поменьше — оно расплывется. Надо ровно-ровно.

Я смотрела, как он хмурится, ответственно отвешивая ровно четыре грамма, и тоже решила позадавать неудобные вопросы:

— А ты какой институт бросил?

— А? — он отвлекся. — Оно закипает уже, снимать?

— Снимай. Кипятить не надо, желатин отлично растворяется и без этого. Давай, смешивай. И вот формочка для инсерта. Наливай — и в морозилку. И на вопрос ответь.

— Юридический. У моего лучшего друга отец был юрист. Хотел стать, как он. Он крутой. Но когда поступил, понял, что я свихнусь с этой зубрежкой. И вся эта бодяга на пять лет. К черту!

— Значит, ты не склонен к постоянству? — Я достала соковыжималку и запихала туда пучок эстрагона.

— Я не представляю, как люди живут на одном месте дольше года и в браке по двадцать лет. Мне кажется, мозговые извилины при этом просто распрямляются.

— Ясно… — я украдкой бросила на него задумчивый взгляд. Как же ты жениться собрался? — Макс, нагрей сок, добавь ложку сахара и желатин.

— Ты закупаешь промышленные количества желатина.

— Ты бы видел, какие количества яиц я закупаю…

— А дальше что-то там из ежевики…

— Кремю. В общем, абсолютно то же самое, только кусочки фруктов не кладем и добавляем что-нибудь молочное. Сейчас положим сметану.

Мне понравилось готовить с Максом — с его быстрым умом он с полуслова понимал, что я от него хочу.

— Все. Теперь ждем, пока вся эта радость заморозится, и будем готовить мусс.

— А как же основа из… как ты там назвала? — Макс сощурился, положил ладони на мои бедра, провел по ним, отчетливо понимая, что под длинной домашней футболкой на мне нет белья. Зачем оно, когда он у меня в гостях?

— Я хотела сделать основу из дакуаза…

Он сжал мои ягодицы — и вдруг подхватил меня и посадил прямо на барную стойку позади нас. Пришлось потеснить миксер и соковыжималку, которые там жили до сих пор.

— Дакуаз… Звучит очень эротично.

Я не могла понять, почему на стойку, она ему выше пояса, так ведь неудобно!

— Это французское слово… Обозначает такое тесто из меренги и ореховой муки.

Но когда он широко развел мои ноги, я поняла, что снова грядет особое издевательство.

— Меренга тоже красиво звучит. Но мы будем его готовить?

— Нет, у меня есть запас в морозилке.

Он встал между моими широко раздвинутыми коленями и развел их еще чуть-чуть. Сразу сладко заныли мышцы. Жалко, я не балерина, с Максом растяжка бы пригодилась.

— А говорила, играем без читинга. Теперь в наказание рассказывай, как его готовить.

Его рука накрыла междуножье, он как будто поймал птицу в ладонь.

— Ты серьезно?

Я всматривалась в его глаза, но в них только искрилось обычное его безумное веселье, а пальцы уже осторожно раздвигали складочки, разводили нижние губы и дотрагивались до самых чувствительных мест.

— Никогда не был так серьезен. Это твоя страсть, — он лизнул меня в губы, и его пальцы дрогнули, даря мне короткую, но острую ласку. — А это моя. Давай соединим их.

Он закатал мою футболку выше, на пояс, открывая все, что обычно скрыто, своему взгляду, и по моему телу прокатилась волна дрожи и напряженного возбуждения, от того, с каким вниманием он меня рассматривал.

— Ну же… — не поднимая глаз от моей вульвы, поторопил Макс.

— Нужно смешать белки и сахар… — начала я самый странный урок кондитерского мастерства в своей жизни.

— Сахара, конечно, поменьше? — все так же деловито уточнил Макс.

Его палец провел сверху донизу, а потом остановился, другая рука приподняла капюшон клитора, а он коротким движением дотронулся до него, запустив цепную молнию по всем моим нервам. Они заорали: алярм, алярм, пробуждение всех эрогенных зон!