– Вставай!

Морщась и потирая глаза, Далмира поднялась. Судя по откинутому пологу и проникающим внутрь ярким лучам солнца, давно уже утро. Снаружи слышался стук и скрип двигавшихся повозок. Потом она узнала голоса толстяка и его мерзкого брата. Разбудив девушку, Кинара взяла Далмиру за руку и вывела наружу.

Лагерь сворачивался. Дальние повозки уже отцепились от остальных, и могучие животные, запряженные в них, мычали и мотали рогатыми головами. Как оказалось, людей в лагере гораздо больше, чем Далмире показалось вначале. А может, они слишком быстро мелькают перед глазами, спеша по своим делам. Далмира осмотрелась, ища, где бы умыться, но ничего похожего на ручей или колодец не обнаружила.

– Кинара, – робко сказала она, – скажи, а где здесь… Ну, ты же понимаешь меня?

Кинара понимающе посмотрела на девушку:

– Зайди за шатер. Только побыстрее.

Далмира обежала палатку, но и с той стороны не было ничего, похожего на умывальник. Голая земля с клочками рыжей травы и кучками воняющих нечистот. «Как они могут так жить», – подумала она, присаживаясь между шатром и повозкой. Уже собираясь идти, Далмира увидела, как из-за соседнего шатра вышел мужчина. Не обращая на нее внимания, он стал справлять нужду на колесо повозки…

– Идем, Оллок ждет тебя, – сказала Кинара и повела Далмиру за собой.

Они обогнули медленно тронувшуюся повозку и подошли к однорукому, стоявшему возле вкопанного в землю столба.

– Я привела ее, – сказала Кинара и ушла, напоследок как-то странно взглянув на Далмиру.

Однорукий кивнул:

– Иди за мной.

Она вошла в шатер и, сбитая с ног, мигом оказалась на земле. Двое мужчин прижимали ее руки.

– Не бойся, мы не убьем тебя, – сказал Оллок, подойдя к ярко горевшему очагу. – Будет немного больно…

Но от успокаивающих речей стало лишь страшнее. Далмира извивалась всем телом, стонала от усилия, но вырваться не могла. Расширившимися глазами она смотрела на спину ковырявшегося в костре Оллока. Наконец, однорукий встал и приблизился к девушке. В его руке был металлический прут, скрученный на конце в алый от жара иероглиф. Девушка сжалась от ужаса.

– Теперь ты собственность Тормуна, – сказал однорукий и прижал клеймо к плечу девушки. Раскаленный металл зашипел, касаясь кожи, запахло паленым мясом. Крик Далмиры захлебнулся от проворно воткнутого в рот куска шкуры. Сжав его зубами, она давилась слезами, а клеймо на правой руке невыносимо горело и жгло.

Истязатели отпустили девушку, она схватилась за плечо, с болью и горечью разглядывая изуродовавший руку знак. Мужчины вышли, но Оллок остался с ней.

– Слушай меня, – произнес он медленным, усталым голосом. – Я буду тебя учить. Чем лучше будешь учиться, тем дольше проживешь. Мои приказы выполнять быстро и без раздумий. Я слышал, ты не всегда понимаешь, о чем тебе говорят, и это плохо. Сейчас ты понимаешь меня?

– Да-а-а, – простонала она, выплюнув изо рта кляп.

– Хорошо. – Он говорил без запинки и четко, но безразлично, будто в сотый раз, повторяя заученные фразы. – Я научу тебя владеть разным оружием, двигаться, защищаться и нападать…

– Зачем мне это? – еле слышно прошептала девушка, но Оллок услышал ее.

– Чтобы сражаться во славу Тормуна, нашего… – Он произнес слово, значение которого она не знала. – Если бы не он, ты была бы давно мертва, помни об этом! Теперь твоя жизнь принадлежит ему. И жизнь каждого в этом лагере! Как тебя зовут?

– Далмира.

– Нет! – Он схватил рабыню за одежду и одним рывком приподнял над полом. – Забудь это имя! С сего дня ты – кусок мяса, не больше! Если выживешь после первого боя, станешь хартогом, и тогда сможешь взять себе любое имя… – Он отпустил ее, и девушка кулем осела наземь.

– Подожди! – крикнула Далмира. Плечо горело огнем, и обида сменилась яростью. Я вам не кусок мяса! А если я не стану учиться?

– Тогда выйдешь в Круг необученной, – спокойно ответил Оллок. – Сборы будут небольшие, но они покроют стоимость куска мяса, которому надоела жизнь. Но я еще не встречал таких идиотов.

В шатер заглянул человек:

– Оллок, вас ждет хозяин.

Однорукий молча подтолкнул девушку к выходу.

Тормун ждал их, сидя на жуткого вида повозке, украшенной отрубленными и высушенными головами каких-то зубастых тварей. Пока Далмиру клеймили, лагерь полностью свернулся и повозки выстроились в огромный полумесяц. Хозяин вопросительно взглянул на однорукого. Тот молча кивнул. Тормун широко и приветливо улыбнулся, показывая маленькие острые зубы:

– Теперь ты одна из нас. Слушай Оллока и делай все, что он велит.

Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Его возница копьем кольнул животное в круп, и оно потащило повозку.

Караван растянулся длинной, в сотни шагов, пыльной змеей. Рогатые твари оказались удивительно выносливыми. Они тащили тяжелые деревянные повозки целый день, а ели прямо на ходу, обрывая листья с растущих вдоль дороги кустов и низких разлапистых деревьев. Небо было по-прежнему безоблачным, и солнце светило так ярко и весело, что Далмира на миг забыла, где она, вспоминая такие же прекрасные дни на своем острове. И пусть сейчас ей нелегко, все же жизнь лучше смерти, потому что она всегда может повернуться к лучшему…

Несколько раз за день Оллок сгонял ее с повозки, заставляя бежать рядом. Зачем он это делал, Далмира не понимала, но молча повиновалась. Бежать было нелегко. Жара и пыль, забивавшая горло, мучили больше, чем сам бег.

– Куда мы едем? – спросила она однорукого.

– В город.

– А как он называется?

– Тебе не все ли равно? – спросил Оллок.

Вздохнув, Далмира отвернулась от грубого и немногословного попутчика. Город! Это же дома, башни! Это множество людей! Отец рассказывал, что на большой земле существуют города, где домов в сотни раз больше, чем в их поселении, где люди толпятся на улицах, и куда приезжают торговцы от самого края земли…

Затем она заметила, что бежит не одна. Параллельно каравану, то взбегая на холмы, то спускаясь вниз, двигался человек. Когда Оллок позволил ей сесть на повозку, Далмира увидела бегущего человека и с другой стороны.

– Кто это? – спросила девушка, указав на них.

– Дозорные.

– А зачем? Здесь дикие звери? – полюбопытствовала она.

– Морроны.

– А это кто?

– Узнаешь в свое время, – как всегда коротко ответил Оллок.

Ели тоже в пути. Далмире дали кусок вареного мяса, завернутого в большой вялый лист какого-то растения. Оллок сказал, что его тоже едят, и девушка попробовала. Не так уж плохо, решила она, полностью расправившись с незамысловатым обедом. Пить хотелось часто, но Оллок не давал много воды, разрешил лишь несколько глотков из полупустого меха. Клеймо все еще болело, особенно от резких движений, но однорукий наставник осмотрел его и сказал, что скоро все заживет.