заляпав пол. К счастью, верх не подгорел, должна была набраться неполная тарелка. Она понесла уцелевшую кашу свекру. Свекор попробовал и отложил ложку.

– Подгорело.

– Вовсе нет, съешьте еще немного.

– Свари заново, это нельзя есть.

Свекор был непреклонен. Она молча забрала тарелку. Вернувшись на кухню, она вылила всю кашу в раковину и промыла новую порцию риса. Чтобы опять все не испортить, Ынчжу поставила кастрюльку на слабый огонь и, аккуратно помешивая, ждала, пока новая порция каши сварится.

Дел по хозяйству не было, и она вновь погрузилась в раздумья. Истерика сына, страх мужа, пощечина свекра – все эти микроэпизоды пронеслись перед ее глазами. Муж сказал, что дети с возрастом исправляются, но она понимала, что псевдооптимизм мужа вкупе с безразличием и общей ленью приведет к тому, что выросший сын станет неуправляемым. Ынчжу осознавала, что это станет серьезной проблемой. Пока этого не случилось, она обязана была вытащить ребенка из этого паршивого района. Свекор не изменится, как и муж. Она не забывала и о свидетеле. Что, если звонками все не ограничится и когда-нибудь он начнет искать ее и шантажировать? Высосет из нее все соки, а потом расскажет все ее детям и соседям?

Она моментально очнулась от мучительных размышлений о шантаже и вернулась в жаркий день, на кухню, к плите, к механическому помешиванию каши. Она слишком четко ощутила этот момент, почувствовала страшную усталость, ее мутило от всего вокруг. В порыве эмоций она распахнула входную дверь и вышла из дома.

– Да пошло все… – пробормотала Ынчжу.

Открыв дверцу кладовки, находившейся под балконом первого этажа, она увидела бутылку с пестицидами – муж разбил небольшой огород на свободном пятачке земли возле дома. «Осторожно, яд!» – каким-то магическим образом это предостережение манило. Если выпить содержимое, все закончится. Ынчжу взяла бутылку, но она была слишком большой и не помещалась в карман. Она вернулась на кухню и взяла чистую бутылочку из-под сока, которую приберегла для приправ. На плите кипела каша. Ынчжу машинально выключила огонь и снова вышла. Она перелила пестициды в бутылочку из-под сока, положила ее в карман и вышла со двора на улицу.

Ынчжу отправилась на холм, выбрав безлюдную тропу. Подъем был очень крутым, пот тек ручьем, хотелось принять душ. Пока эта мысль вертелась в голове, она на мгновение забыла, зачем решила подняться наверх, посмотрела на буднично раскинувшийся у подножья холма район и вдруг заметила водителя такси. Он сидел на камне.

Пак, одетый в спортивный костюм, пил в одиночестве. Она застыла, уставившись ему в спину. Будто почувствовав ее взгляд, он повернул голову и улыбнулся ей. Внутри поднималась волна злости. Этот человек угрожал ей на протяжении нескольких последних недель. Мысли, не дававшие ей покоя после его звонков, стали четкими и ясными. Свидетель должен исчезнуть. И раз уж она собралась умереть – она вспомнила, что пришла сюда именно за этим, – у нее не было причин не забрать этого мужчину с собой.

Заметив, что она не сводит с него глаз, Пак заговорил первым.

– Составите компанию? – спросил он, протягивая ей бумажный стаканчик.

– Не откажусь, – ответила она, присаживаясь рядом. Перед ним стояли две бутылки мутно-белой рисовой браги, одну из которых он успел осушить, и пачка чипсов со вкусом креветок. Передавая ей стаканчик, Пак Чонги сказал:

– Здорово прийти сюда летом и выпить холодненького. Все жалуются, мол, район не развит, а мне нравится: все есть и жилье недорого можно снять. Нам бы еще тренажеры вдоль ручья, и вообще красота, модная экотропинка получится. Как кто-то мог умереть здесь?

Ынчжу почувствовала скрытый смысл в его словах. Таксист рассмеялся:

– Слыхали про утопленника?

– Ага.

– Полиция утверждает, что он просто поскользнулся, но что-то не верится. А вдруг это такое изощренное убийство? Мужик стоял мочился, и вдруг его кто-то толкнул в спину. Он и крикнуть не успел, как захлебнулся и утонул.

Она молча поднесла к губам свой стакан. Из слов таксиста было очевидно, что он все знал.

– Но вот зачем его убивать? Это мне интересно.

Он говорил то же, что и по телефону. Ынчжу опустошила стакан. Пак Чонги снова налил ей и сменил тему:

– У вас наверняка тоже тяжело на душе, раз вы пьете со мной в такую рань. Всем сейчас непросто. В наши дни вообще стало трудно жить. По работе я встречаю много таких, как вы. Вот, например, есть женщины, с виду благополучные, которые просят отвезти их куда угодно и без вопросов соглашаются уединиться в мотеле, когда я им предлагаю.

Пак украдкой взглянул на нее. Она поняла, к чему он клонил, – хотел переспать и с ней. Она уже представила, чем это закончится. Сначала мотель, а потом будет деньги вымогать. А если она не выполнит все его пожелания, то он разболтает об убийстве и измене мужу. Просто так таксист ее точно не отпустит, и жизнь превратится в сплошное унижение и тревогу. Рука, державшая бумажный стаканчик, дрожала. Ынчжу поняла, что не сможет жить с этим и дальше.

– Вы спали с пассажирами?

– Я бы назвал это приятными встречами. Приятными и удобными. Тем более все было по обоюдному согласию.

– Не сомневаюсь.

– А вы раскованнее, чем кажетесь. У меня, кстати, сегодня выходной.

– И у меня.

Пак улыбнулся, обнажив желтые зубы. В них застрял кусочек дешевой закуски, которую он, очевидно, ел в водительской столовой. Она отвернулась и допила брагу из стаканчика.

– Я отойду на минутку.

Пак встал и исчез за соседним деревом. Видимо, отошел по нужде. Ынчжу огляделась. Вокруг никого. Она достала из кармана бутылочку от сока, открыла крышку и вылила содержимое в бутылку с мутным напитком. Затем вытерла носовым платком отпечатки пальцев с бутылочки и выбросила ее. Когда полиция найдет тело таксиста, при вскрытии обнаружат следы пестицида и сначала будут искать упаковку из-под него. Бросив бутылочку от сока рядом, она быстро встала и спустилась с холма.

Ынчжу даже не оглянулась. Задумавшись, она пришла к выводу, что ей выпала прекрасная возможность устранить свидетеля. В то же время в голове промелькнула мысль, что, убив одного, убивать второго оказалось не так-то сложно. В это мгновение в голове пронесся вопрос, что делать, если полиция вновь придет за ней. От одной этой мысли у нее задрожали ноги. Может, еще не поздно вернуться и остановить Пака? А если он почувствует неладное и сразу пойдет в полицию? Этого нельзя допустить. Если же она оставит его в живых, ей придется отдаться ему. Ынчжу вспомнила желтые грязные зубы таксиста. От одной