адвокатом. Что такое тысяча долларов больше или меньше между друзьями?’

Над группой повисло неловкое молчание.

‘Думаю, на этом наше дело заканчивается, - сказал Честер. - Желаю вам счастливого будущего и всяческих успехов в вашей новой собственности.’

Он приподнял шляпу. Не говоря больше ни слова, он повернулся и зашагал к экипажу. Камилла попятилась за занавески, прижавшись к стенке кареты, чтобы ее не заметили другие мужчины. Честер нырнул внутрь, захлопнул дверь и снял шляпу. Гранвилл вскочил на козлы водителя. Взмахнув кнутом, карета тронулась с места.

Честер погладил Камиллу по голове. Она постаралась не вздрогнуть.

- Почему ты сказал им, что я мертва?- спросила она.

‘Ты это слышала, да? - Волчья улыбка скользнула по его губам. - Потому что мне не хотелось торговаться, и я хотел тебя для себя. На память, так сказать, напоминаешь мне старого друга.’

Камилла не понимала, что произошло, но знала, что уезжает из Уиндемира навсегда. Она повернулась и бросила последний взгляд на большой дом через заднее окно. Она не романтизировала его - она была там рабыней и жила с этим каждый день. Если Уиндемир и был добр к ней, то только потому, что альтернативы были гораздо хуже. Но даже так, это было место, где она родилась, где она выросла и где она знала Мунго.

Теперь все это исчезло. Интересно, куда они направляются? Она хотела спросить, но знала, что лучше не пытаться. Она была движимым имуществом, а собственность должна держать рот на замке.

***

Через день после того, как Мунго спас матроса, валлийское побережье окутала пелена дождя, которая преследовала "Черного ястреба" до самого Ливерпуля. Несмотря на унылую погоду, когда они причалили в Трафальгарском доке, в порту кипела жизнь. Вокруг них в устье реки Мерси был лес мачт, принадлежавших по меньшей мере сорока высоким кораблям. Широкий деревянный причал и мощеные улочки за ним кишели людьми. Там были грубые грузчики, тянувшие веревки и обрабатывавшие грузы; уличные торговцы, торговавшие всевозможной посудой; уличные мальчишки, бегавшие туда-сюда и оставлявшие за собой следы хаоса.; нищие, молящие о лишней мелочи из тени; и элегантные джентльмены и деди, притворяющиеся, что они выше всего этого.

Команда сошла на берег с деньгами в карманах и шестью неделями сдерживаемого аппетита, чтобы заполнить три дня. Единственным, кто остался на борту, был Типпу. Мунго сам не знал почему. Он видел по лицу великана, что тот хочет уйти. Он бросал много тоскливых взглядов на берег; его толстая шея была согнута, а плечи опущены. Но Стерлинг этого не допустит. Когда Мунго спросил, Типпу ответил только: "Кто-то должен охранять корабль.’

‘Я останусь с тобой, - вызвался Мунго.

- Неужели? Лицо Типпу просияло от удовольствия. Мунго пожал плечами.

‘Тебе понадобится кто-то сильный, чтобы охранять корабль на случай, если тебя одолеют.’

Типпу оскалил зубы в широкой улыбке и рассмеялся. По правде говоря, Мунго все равно собирался остаться на борту. Многие из его друзей из Итона и Кембриджа были из ливерпульских семей, и он не хотел рисковать быть узнанным. Слишком многое ему придется объяснять.

Кроме того, мужчины ожидали, что он будет сопровождать их в бордели, а Мунго был к этому не готов. С какой бы женщиной он ни спал, он знал, что увидит только лицо Камиллы.

Вместо этого он проводил дни с Типпу, наблюдая за разгрузкой. Эти двое отлично сработались. Они почти не разговаривали, но инстинктивно понимали, что нужно делать. Вечером они сидели в столовой, играли в криббидж и пили.

Мунго заинтересовался своим спутником. Он попытался выяснить, как Типпу попал в команду "Черного Ястреба" – "я не думаю, что вы родились в Балтиморе", – но Типпу не поддался на уговоры.

- Капитан Стерлинг доставит меня на борт корабля в Занзибаре’ - вот и все, что он скажет, а потом закроет рот.

Хотя его интересовал Мунго.

- Почему ты здесь?- спросил великан однажды ночью. ‘Ты родился не для того, чтобы быть моряком.’

Мунго посасывал трубку. - ‘Мне захотелось посмотреть мир.’

- Ха. Я думаю, это была женщина. Типпу заметил, как изменилось выражение лица Мунго, и торжествующе захлопал в ладоши. - ‘Да. У такого мужчины, как ты, всегда проблемы с женщинами. Была ли она красива?’

‘Была, - согласился Мунго.

‘Я вижу по твоим глазам, что ты хочешь вернуться к ней. Ты ведь любишь ее, да?- Мунго ничего не сказал. - ‘Конечно. И она любит тебя? Или, может быть, она с другим мужчиной.’

‘Она умерла, - сказал Мунго. - УбитА человеком, которому, как мне казалось, я могу доверять. Когда я вернусь, я убью его.’

Типпу глубокомысленно кивнул. - ‘Это правильно.’

Когда трюм начал пустеть, Мунго понял, что с грузом "Черного Ястреба" происходит что-то странное. Тюки хлопка, ящики с сигарами и почтовые пакеты были проштампованы таможенными агентами и заявлены на доставку и перевалку, но штабеля пиломатериалов, которые они привезли из Балтимора, остались нетронутыми. Большая его часть была обшита досками, каждая из которых имела шесть дюймов в ширину и двенадцать футов в длину, с некоторыми более прочными частями, похожими на столбы забора. Спрятавшись за лесом, Мунго обнаружил дюжину ящиков без опознавательных знаков. Он не видел их погруженными в Балтиморе, что означало, что они пробыли в трюме дольше, возможно, начиная с Нового Орлеана. Он спросил о них Типпу, но тот лишь расправил плечи и отвернулся.

Мунго продолжал испытывать любопытство. В какой-то момент, когда Типпу поднялся на палубу, он взял лом, подошел к одному из ящиков и приподнял крышку ровно настолько, чтобы увидеть тусклый серый блеск железных гвоздей - десятки гвоздей. Он знал со времени своего пребывания на борту пакетботов, что излишки досок, гвоздей и смолы хранятся для ремонта повреждений, полученных кораблем в пути. Но запас древесины на борту "Черного Ястреба" был больше, чем Мунго когда-либо видел. И если в других ящиках были гвозди – в самом деле, если даже в двух ящиках были гвозди, – то они не могли ничего починить. Они должны были что-то построить. Но что именно? И где?

Мунго не был наивен. Он прекрасно понимал, для чего нужны доски и гвозди и почему Типпу не хочет об этом говорить. Но ему было легче не думать об этом, поэтому