— Так что же мне делать?

Глаза Леонардо возбужденно блестели, когда он обдумывал ее вопрос, а во рту еще оставался привкус сладкого поцелуя.

— Оставайся здесь. Со мной. И с Марко. А когда ребенок родится… — Он пожал плечами и одарил ее улыбкой.

— Тогда что? — недоуменно спросила она. — Что конкретно ты предлагаешь?

— Ну, тогда мы отдадимся страсти, Эльвирита, — ответил Леонардо, заглянув в глубину ее глаз. — В конце концов, почему я должен брать на себя всю ответственность надвигающегося отцовства без соответствующего удовольствия? Ты будешь жить здесь, со мной, и мы станем любовниками.

В комнате повисла тишина. Слышно было лишь зловещее тиканье часов.

Эльвира молчала. Она уже допустила одну из величайших ошибок в своей жизни и не хотела совершить другой. Если, согласившись на его предложение, она позволит себе упасть в его объятия, что он подумает о ней? Что она не способна противостоять зову плоти?

— И как долго это будет продолжаться? — едко поинтересовалась она. — Пока ты не пресытишься мной?

Леонардо заглянул в ее янтарные глаза, узнавая прежнюю Эльвиру, чистую и сильную духом. Ее не сломила судьба.

— Кто знает, дорогая? Все когда-нибудь кончается, и, возможно, нашему взаимному чувству тоже придет конец. Поэтому, я думаю, это будет продолжаться, пока ты не решишь, где поселишься со своим малышом. — Леонардо смолк, внимательно наблюдая за ее реакцией. — Но, конечно, ты всегда можешь отказаться, если моя идея тебя не привлекает.

Эльвира хотела ответить, но в передней раздался шум и Леонардо двинулся к двери. Она разглядывала его так, словно впервые увидела. На нем были потертые джинсы и домашний светло-зеленый свитер, но даже в этой обыденной одежде его фигура была такой мужественной, такой сексуальной… Эльвира представила его нагим, занимающимся с ней любовью.

— О да. — Леонардо обернулся, заметил румянец на ее щеках и потемневшие от желания глаза, и, понизив голос, добавил: — Я вижу, эта идея тебя привлекает.

Эльвира вздернула подбородок и смело встретилась с ним взглядом.

— Я не могу отрицать, что меня тянет к тебе, — медленно начала она. — Но скоро родится ребенок, и мне надо думать о нем. Я не могу ничего обещать тебе сейчас. После родов я, вероятно, буду чувствовать себя по-другому.

— А может, и не будешь, — возразил Леонардо.

Эльвира насмешливо посмотрела на него.

— Ну а ты собираешься подождать и посмотреть, чем все обернется, не так ли, Леонардо?

Это было совсем не то, что он хотел услышать. Холодное, недоверчивое выражение, застывшее на ее красивом лице, сказало ему гораздо больше, чем слова. И ему стало ясно, что она потеряла к нему уважение.

— В чем дело?

Леонардо выключил телевизор и пристально посмотрел на Эльвиру, неловко ерзавшую на диване. Она не реагировала на его попытки привлечь ее внимание. Тогда он решил набраться терпения.

Наконец, подавив зевок, Эльвира подняла на него глаза. Она видела, что за прошедший час он, сидя перед телевизором, постоянно бросал на нее взгляды, но провела вечер, играя с Марко на ковре, и теперь расплачивалась за это болями в спине. Снова переменив позу, она ответила:

— Ни в чем.

— Я вижу, тебя что-то беспокоит, — возразил Леонардо.

Он предположил, что причиной ее бледности стали бессонные ночи. Впрочем, вполне вероятно, она безмятежно спала, чувствуя себя хозяйкой положения.

Леонардо вздохнул. Он еще ни разу в жизни не получал от женщины отказ. Надо же такому случиться, что первой оказалась именно Эльвира, причем после столь страстных объятий…

— Может, тебе неудобно сидеть?

— У Эльвиры болит спина, — пояснил Марко, который вошел в комнату уже в пижаме, чтобы пожелать всем спокойной ночи, — Она всегда болит по вечерам.

— В самом деле?

Леонардо посмотрел на Эльвиру с упреком и встал, чтобы уложить сына и прочитать ему сказку.

Вернувшись, он заметил, что Эльвира снова переменила положение на диване, но тем не менее продолжает морщиться.

Леонардо сел рядом и почувствовал, как мгновенно напряглось ее тело. Значит, с удовлетворением подумал он, несмотря на внешнюю невозмутимость, она все же не может оставаться ко мне равнодушной.

— Как получилось, что Марко знает о твоем самочувствии больше меня?

Эльвира передернула плечами.

— Наверное, слышал, как я жаловалась Полли на боли в спине.

Леонардо едва удержался, чтобы не прильнуть к ее сладким, красиво изогнутым губам.

— А так не должно быть? — спросил он.

— Нет, все нормально. Доктор предупреждал, что такое возможно.

— Кто?

— Инструктор на занятиях для будущих мам. Я ходила на них, когда сидела с близнецами. Да и в книгах написано то же самое.

— Может, и мне следует почитать что-то в этом роде, — усмехнулся Леонардо. — А есть ли какое-нибудь лекарство?

Наверняка есть, подумала Эльвира, но оно не поможет от боли в сердце. Ее нельзя было назвать физической, но боль в спине по сравнению с ней казалась сущей ерундой. И Эльвира улыбнулась, хотя ее закрутил водоворот кипящих эмоций.

— Массаж, — флегматично ответила она. — Он помогает.

— Тогда поворачивайся, — скомандовал Леонардо.

Нет уж, только не это! — лихорадочно подумала Эльвира. Я не вынесу его прикосновений.

— Не нужно… — слабо запротестовала она.

— Поворачивайся, — спокойно повторил он. По крайней мере, она не сможет увидеть голодное выражение в моих глазах, сказал себе он.

Эльвира неохотно повиновалась, залившись ярким румянцем.

Леонардо сел поудобнее и начал разминать ей спину, снимая напряжение в мышцах. Невероятно, но эти вполне невинные движения почему-то казались ему непристойными, хотя он был искусным любовником и многое позволял себе во время близости с женщинами.

— Так хорошо? — спросил он глухо.

Ее гулко бьющееся сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

— Замечательно, — стараясь, чтобы ее тон звучал как можно более естественно, ответила Эльвира.

Нервы Леонардо были натянуты до предела. Интересно, что она сделает, если я дотронусь до ее груди? — подумал Леонардо и вздохнул. Нет, я должен держать себя в руках!

— Тебе лучше?

— Ага. Намного.

Эльвира разрывалась между желанием умолять его продолжить массаж и необходимостью прекратить эту сладкую муку.

— А теперь иди в кровать, я принесу тебе попить.

Эльвира покачала головой.