— Я лучше вас подожду, — возразила я. — Тем более вдруг койки перепутаю, вашу займу…

Наталья молча кивнула, вернувшись к прерванному занятию.

Потом мы тихо прошли в темную комнату отдыха, откуда доносился недружный храп забывшихся в тревожном сне врачей и фельдшеров.

Интересно, как в таком шуме можно заснуть?

Однако Наталья, похоже, настолько устала, что просто жестом показала мне мою кровать и прошептала:

— Только никогда не желай «спокойной ночи», хорошо? Я даже Иришке запрещаю говорить мне это, когда я на работе. Иначе ночь выдастся жуткая…

Сказав это, врач опустилась на кровать и, кое-как скинув обувь, свернулась калачиком, точно маленький ребенок.

Я была уверена, что заснула она сразу же, как только ее голова коснулась подушки.

Я оглядела комнату для сна, однако в темноте не могла разобрать, кто на какой койке лежит.

Моя кушетка находилась рядом с Натальиной, недалеко от окна.

Сумка, которую врач всегда носила с собой, сейчас покоилась на подоконнике, рядом лежало еще две сумки, видимо, других врачей.

Я последовала примеру Натальи и тоже разулась, собираясь воспользоваться неожиданно представившейся возможностью и немного поспать.

Однако погрузиться в объятия Морфея мне так и не удалось.

Во-первых, я совершенно не могла заснуть из-за громогласного храпа: интересно, это женщины издают такие жуткие звуки? И как только они могут спать в таком шуме?

Нет, это просто издевательство какое-то.

Я бы сделала отдельную комнату на подстанции с толстыми стенами и туда бы помещала всех храпящих врачей и фельдшеров, дабы остальные могли поспать спокойно. И скажите на милость, как в таких условиях можно заснуть?

Учитывая то, что я вечером напилась черного кофе, теперь, несмотря на усталость, сна не было ни в одном глазу.

Вдобавок ко всему, в комнате отвратительно воняло.

Запах был знакомый, резкий и неприятный. Но откуда он мог взяться на подстанции?

Ладно бы это была квартира, но рабочее место?..

А может, я ошибаюсь, так пахнут медикаменты?..

Нет, себя обманывать без толку.

Я могла голову дать на отсечение, что чувствую противный «аромат» дешевого алкоголя. Не вина, вермута или портвейна, а самой обычной водки, и доносился сей запах с самой крайней кровати.

Поняв, что заснуть мне явно не удастся, я тихо встала с кровати и подошла к той самой кушетке, на которую грешила.

Силясь разглядеть, кто спит на кровати, я низко склонилась над храпящей женщиной и, борясь с отвращением, наконец-то рассмотрела спящую.

Я ее узнала — оказывается, выпить на рабочем месте позволяла себе хмурая санитарка Анна Степановна.

Я подошла к своей кровати и села на одеяло, раздумывая: неужели никто не догадывается о пагубном пристрастии уборщицы?

Да такой запах не учует разве что человек, напрочь лишенный обоняния! А если все врачи и фельдшеры знают, что санитарка пьет на рабочем месте, то почему молчат и не скажут об этом начальству? Или уже говорили, а Анну Степановну все равно не уволили? Почему? Что она, такой профессионал в мытье полов, что вместо нее не хотят брать нормальную работницу? Держат из жалости, что ли? Вроде если уволят, совсем тетка сопьется, пускай работает хотя бы.

В принципе последний вариант все-таки имел право на существование, человеческий фактор никто не отменял.

Лучше не буду ломать себе голову, дождусь, когда проснется Наталья, да узнаю у нее, почему сотрудница подстанции позволяет себе пьянство на рабочем месте и куда смотрит заведующий… Или поинтересоваться у диспетчера?

Наталья-то со своей замкнутостью может попросту не обращать на этот факт внимания, вон как ее срубило от усталости. А Ольга Ивановна должна быть в курсе всех вещей, происходящих на работе, она же сидит на подстанции безвылазно.

Да и неплохо бы наладить с ней контакт, если на то пошло…

Я вышла в коридор и направилась в диспетчерскую.

Однако, уже подходя к кабинету, поняла, что моя затея успехом не увенчается: оттуда доносился мерный храп, порой сменяющийся посапыванием.

Для верности я заглянула в приоткрытую дверь и убедилась, что Ольга Ивановна спит и ничего и никого не слышит.

Что ж, раз не могу поговорить с диспетчером, поставлю хотя бы «жучок» — вечером я этого сделать не успела, Ольга Ивановна вечно бодрствовала и смотрела на меня волком.

Я прикрепила прослушку к дверному косяку, установила повыше, чтобы никто ее не заметил и ненароком не снял. Обрадованная выполнением хотя бы этой задачи, я решила не мешать крепкому сну диспетчера и вернулась в общую спальню.

Вопросы, вопросы и еще раз вопросы…

Дело Ирины оказалось не таким простым и быстрым, как я подумала сначала.

Целые сутки почти я проездила с Натальей, а толком ничего не узнала и даже не составила примерный круг подозреваемых.

Что, в конце концов, мы имеем?

Диспетчера-злыдню, которая не слишком жалует Наталью — вон как гоняет ее! — и, по словам водителя Игоря Николаевича, у Ольги Ивановны не очень счастливая жизнь.

Высокомерного врача Владу, с которой трудно общаться и которая не слишком открытый человек, ее приветливую фельдшера Настю, участливо подсказавшую мне, как найти Наталью, санитарку-алкоголичку и, наконец, самого заведующего.

Это — те люди, с которыми мне удалось хотя бы мимоходом пообщаться. Забыла, правда, водителя…

У кого имеется мотив, кому выгодно увольнение Натальи?

На ум приходит только диспетчер — причина, по которой ей не нравится врач, мне пока не ясна, зато она все делает, дабы извести Наталью.

В частности, нагружает ее бригаду сверх меры и морит голодом, не разрешая заехать на обед.

Кто еще? Влада?

Вполне может быть, из-за вредности характера или из зависти молодая врач хочет устранить конкурентку. Вроде считает себя медицинским светилом, а тут хорошо отзываются об опытном враче, зависть молодую женщину и накрыла.

Только на месте врачей я бы не стремилась к увольнению коллеги: если будет работать меньше бригад, нагрузка заметно возрастет, хотя и так куда больше.

Совершенно дурацкая идея — врач без фельдшера может пожелать устранения другого врача, дабы ему достался помощник.

Ну, это совсем бред сивой кобылы, тем более сама Наталья некоторое время работала одна.

Может, на Наталью затаила злобу пьющая санитарка?

Скажем, за то, что врач как-то выговорила ей за пьянство на работе.

От алкоголика всего можно ожидать, но мне не верилось, что другие врачи и фельдшеры поведения Анны Степановны не замечали.