– Думаю, те, кого убили. Это Вадим Тарасов. И Анна Логинова. Тарасов, по информации, ехал от пункта «А» до пункта «Б», как вы изволили выразиться. Об этом мне его бухгалтер сообщила. Я с ней разговаривал. Анна подсела за городом и проехала немного. Значит, был некий транзитный пассажир, который вышел здесь, в городе.

– А ваш брат где вышел?

– Тоже здесь.

– Где он сел в машину?

– В нашем городе.

– А погиб где?

– Там же. Погиб беспричинно, глупо. Возвращался домой ночью после смены. Кто-то подстерег его и ударил по голове тяжелым тупым предметом, как уверяют эксперты. – Желваки на высоких скулах Нестерова нервно заерзали. Он опустил глаза в стол. – Мой брат был хорошим человеком. Его смерть – нелепость.

– У него не было врагов? – спросил Егор, потирая большим пальцем об указательный. Так, как если бы разминал сигарету.

– Нет.

– Бывших любовниц, брошенных, обиженных им?

– Нет. Он тихо, мирно жил со своей семьей. И любовниц у него не было.

– Кем он работал?

– Охранником на теплице. Там у него не было ни единого скандального инцидента, – предрек вопрос Егора Нестеров. – Повторяю, он тихий, незаметный человек. Был.

За что пострадал тогда тихий, незаметный человек, а? Просто за то, что возвращался домой не тем маршрутом? Или в ту роковую ночь оказался не в том месте, не в то время?

– Все дело в этом проклятом рейсе, капитан. – Нестеров сложил красивые пальцы домиком. – Я теперь в этом практически уверен.

– Теперь?

– Да. В нашем городе никто не стал искать убийц моего брата. Списали сразу в «глухари». Сочли, что это хулиганка. Ничего же из карманов не пропало. Но я уверен, что все следы, все ниточки тянутся сюда. В этот город.

– К слову, а зачем он сюда приезжал? Он ехал попутчиком, вы сказали.

– Да. Ехал. Обследование он проходил в одной из клиник. Подозрение у него было на опухоль. Он часто сюда приезжал. И почти всегда попутчиком. Заранее заказывал место. Это много дешевле, чем общественным транспортом.

– Что за клиника?

Нестеров продиктовал адрес. Егор записал.

– Диагноз, к счастью, не подтвердился. Мы все так радовались.

– Все? – с неприятной улыбкой поинтересовался Егор.

– Все. А вы что? Что это так ухмыляетесь, товарищ капитан? – На высоких скулах Нестерова вспыхнули два ярких багровых пятна. – На что намекаете?

– Я не намекаю. Я прямо говорю, что кто-то мог уже списать вашего брата со счетов, надеясь на его неизлечимую болезнь.

– С какой это стати? – возмутился Нестеров.

– С той самой, что если вдруг кому-то было что с ним делить.

– И что?

– Например, наследство.

И таким нехорошим сделался взгляд Нестерова, когда он услыхал слово «наследство», что Егор тут же почувствовал себя много увереннее. И резким движением отодвинул чистую пепельницу подальше.

Могли разочароваться родственники, уже мысленно поделившие наследство, когда Петр Нестеров вдруг объявил, что будет жить долго и счастливо? Могли. Могла жена разозлиться, обнаружив, что смертельный диагноз мужа не оправдался?

Могла.

Вот где надо копать-то. А не выдумывать страшные истории про страшный проклятый рейс. Даже смешно, честное слово. С такой версией на доклад даже не сунуться.

– Наследство тут ни при чем, – буркнул Нестеров, принявшись рассматривать безукоризненно розовые ногти.

– А было? Было наследство, Степан Сергеевич?

– Это к делу не относится. – Нестеров вогнал голову в плечи, не поднимая на капитана глаз.

– И все же? Я ведь все равно узнаю, – пообещал капитан Вихров.

– Нечего вам узнавать. Сам скажу. – Он похрустел пальцами, покусал губы. – В общем, был один спорный вопрос, да. После смерти отца осталась дача. Добротный большой дом, земли много. Так вот землю отец завещал мне, а дом Петьке. И по условиям завещания после смерти одного из братьев его собственность переходит второму. То есть умри я, земля отходила бы Петру. Умри он, дом мой. Как-то так. Отец, видимо, не желал, чтобы мы все нажитое им продали сразу.

– Судились?

– По поводу? – вытаращился Нестеров. – Из-за дома, что ли?

– Вы из-за дома, Петр из-за земли.

– Нет, до суда не дошло. Спорили, конечно, даже ругались. Сейчас стыдно за это. И в дом этот не могу заходить. Тошно.

Но это сейчас!

Егор злорадно улыбнулся. В пылу очередной ссоры мог запросто брата по макушке тюкнуть. А потом засовеститься. И броситься искать преступника в другом городе. Лишь бы от места совершения преступления подальше. А разыскивая мнимого преступника, мог начать убивать его попутчиков. Чтобы окончательно запутать следствие. Его уже подозревают в причастности к убийству Анны Логиновой. Они три дня перед ее смертью были неразлучны. И в ночь убийства Анна, со слов Нестерова, шла на встречу с ним. Доказательной базы нет. Но то вопрос времени. Остаются вопросы со смертью Тарасова Вадима, погибшего за несколько дней до гибели его брата.

Мог там оказаться Нестеров? Мог убить гончара, пытаясь увести следствие по ложному следу? Надо бы проверить его алиби. И позвонить в его родной город и вопросы задать на предмет родственных отношений родных братьев Нестеровых.

– Как вы узнали о смерти Тарасова, гражданин Нестеров?

Тот перемену в голосе капитана уловил сразу. Напрягся.

– Из газет, – буркнул, рассматривая Егора исподлобья.

– Что там писали?

– О том, что было найдено тело, и все остальное о нем. О его жизни, – неуверенно проговорил Степан Сергеевич Нестеров.

– А также писали о том, что он воспользовался услугами райдшеринга полтора месяца назад. И ехал в одной машине с вашим братом. Не так ли, гражданин Нестеров?

Тот понял свою ошибку мгновенно. Откинулся на спинку стула. Сощурил глаза, рассматривая капитана. Потом неожиданно погрозил ему пальцем и со злым смешком произнес:

– Все! Я ни слова больше не скажу без адвоката…

… – И больше ни слова не сказал?

Лиза, к которой он заехал ближе к десяти часам вечера, испуганно прикрыла рот кончиками пальцев.

– Нет. Не сказал.

Егор неуверенно переступил с ноги на ногу в ее прихожей. Дальше его пока не пригласили. Его вообще не приглашали, если быть честным. Просто заехал после допроса, будто бы задать несколько важных вопросов. На самом деле просто хотел посмотреть на нее. Убедиться, что с ней все в порядке. Что никто снова не набросился на нее в темном дворе. Не сбил с ног и не попытался ударить по голове.