– Здесь полиция, – догадался Майкл. – Патрульная машина у хозяйственного сарая. Я не придал этому значения, но теперь все понятно. Ладно. Бедняга.

– Тебе нужно знать кое-что еще. – На этот раз заговорила София.

Люси развернулась и вонзила в нее кинжалы взгляда. Марсело откашлялся, чтобы перебить дочь, но Майкл поднял ладонь в его направлении. Такого с нашим отчимом, вероятно, за всю жизнь не случалось, и он застыл на середине вдоха. Клянусь, хлопок от его закрывшегося рта эхо разнесло по всей долине.

– Кто покойник, неизвестно, – продолжила София. – Очевидно, он не из постояльцев отеля. Сейчас полиция ничего не делает, но сюда едут следователи. Они, вероятно, начнут всех допрашивать.

Остальные согласно закивали, впечатленные небывалой тактичностью Софии. Я не купился на это; думаю, она пробовала давить на разные кнопки Майкла. Упомянула следователей и допросы. Хотела напугать его.

– Детективы для человека, умершего от переохлаждения? – произнесла Эрин, размышляя вслух.

Она поняла: тут что-то нечисто, и с тревогой взглянула на Майкла. София ответила тонкогубой улыбкой. Она посеяла то, что хотела.

– Если тебе тут не нравится, поезжай в другое место, – сказала наша мать. – Оставляем это на твое усмотрение.

– Хотя беспокоиться не о чем, – заметил Марсело. – По моему опыту, пребывание в тюрьме дает прекрасное алиби. Кроме того, местный полицейский, он совсем без опыта. Труп его потряс. И теперь он ждет старших по званию. Они приедут, проведут здесь минут пять и уберутся.

– А за комнаты… – начала Кэтрин, и я понял, что она вот-вот произнесет: «Плата не возвращается».

– Его фамилия Кроуфорд, – перебил ее я.

– Кроуфорд. Именно, – подтвердила Кэтрин, намекая, что это не имеет значения. – Он не таит обид, как городские копы. Кажется, фамилия Каннингем уже не так широко известна, как раньше.

– А что до присутствия полиции, – Люси бросилась успокаивать Майкла, так как явно думала, что, если мы расстанемся, сотня долларов и комната в мотеле приблизят для нее вероятность навсегда потерять мужа, – ее тут как будто и нет. Кроуфорд никого ни о чем не расспрашивает. Мы его почти не видим.

– Коп, который как будто ничего не делает. Это не он ли там? – Майкл указал на лестницу при входе в гостевой дом, по которой как раз в этот момент быстро спускался Кроуфорд.

Он устремился к нам, окинул взглядом наши лица в поисках вновь прибывшего. Вычленил моего брата.

– Майкл Каннингем?

Майкл в шутку поднял руки вверх и сказал:

– Виноват.

– Рад, что мы понимаем друг друга. Вы арестованы.

Кэтрин была права: фамилия Каннингем уже не была известна так, как раньше. В противном случае полицейский Кроуфорд крепко задумался бы о своей безопасности, прежде чем сунуться к нам.

– Что это вы удумали?! – первой взорвалась Люси.

Она кинулась перед Майклом, воздвигая физическую преграду на пути полицейского.

– Произошло недоразумение, – сказала Кэтрин и для укрепления защитного барьера встала рядом с Люси, потянув за собой упиравшегося Энди.

– Успокойтесь все, – произнес тот, сопровождая свои слова фальшивым смешком.

Он, как вы помните, попал в семью Каннингем по браку, так что сохранял свойственное законопослушным гражданам почтение к полиции.

– Уйдите с дороги!

Я заметил в левой руке Кроуфорда наручники, болтавшиеся, как не пущенный в дело хлыст.

– Не могли бы вы оставить, – подала голос моя мать, ей не хватало энергии, чтобы стать частью баррикады, но яда в голосе было достаточно, чтобы он сыграл роль щита, – нашу чертову семью в покое?

Вдруг я поверил статьям, где утверждалось, что матери ради спасения детей поднимают машины. Ну по крайней мере, ради любимых детей.

– Одри, это не поможет, – одернул ее Марсело, шагнул вперед и познакомил свой «Ролекс» с офицером Кроуфордом. – Я его адвокат. Пойдемте в дом, сядем и все обсудим.

– Только в наручниках.

– Мы с вами оба знаем правила работы полиции. Он только что приехал…

– Отец, – сказал Майкл, и я не сразу понял, что он обращается к Марсело, – все в порядке.

Но Марсело уже разошелся:

– Вам не нужно вводить на этом курорте военное положение только потому, что вы здесь единственный полицейский. Я понимаю, вы оказались в сложной ситуации, кто-то потерял отца, брата или сына, и моя семья вместе со мной будет рада поучаствовать в неофициальных опросах, чтобы помочь вам в расследовании. Но предполагать здесь какой-то криминал… это… ну… это просто безосновательные обвинения. Вы составляете портрет человека на основе истории семьи. Мы подадим в суд. Если вы хотите задержать его, вам нужны основания для этого и обвинения, а у вас их нет. Ну вот что, я работаю бесплатно только шесть минут, и думаю, они уже истекли. Мы закончили?

В момент, когда Марсело произносил свою тираду, я от одной близости к нему ощутил порыв принести извинения. Но Кроуфорд не отступился:

– Мы не закончили. Мне позволено действовать по своему усмотрению, так как здесь произошло убийство.

Это запустило в толпе ропот, все недоуменно повторяли: «Убийство? Убийство?» Марсело сжал кулаки. Моя мать была не из тех, кто ахает, но и она прикрыла рот ладонью.

– Несчастный случай, – с упором произнес Майкл.

– Вам конец! – зарычал Марсело на Кроуфорда. Этот юридический язык был понятен даже мне. – Я привлекал людей и за меньшее.

– А я не уступал и в более серьезных случаях.

Их перепалку прервал грохот двери гостевого дома. На крыльце стояла высокая женщина моего возраста с загорелым подбородком и бледными, как тесто, кругами у глаз – с лыжным загаром. У нее были голые руки, одета в футболку и жилет, не застегнутый, несмотря на холод. Я узнал в ней хозяйку «лендровера-амфибии», которая помогла мне надеть цепи на шины.

– Офицер, вам нужна помощь? Люди и так уже на пределе. Что тут за крик?

– Вас это не касается, – сказал Марсело, заранее утомляясь от перспективы, что в споре появится еще одна сторона.

– Я хозяйка этого курорта, так что, думаю, касается.

– В таком случае не могли бы вы попросить этого самодеятельного Пуаро, чтобы он прекратил терроризировать ваших гостей? И если вы хотите унять панику, может, посоветуете ему не разбрасываться словом «убийство»?

– Впервые слышу слово «убийство». – Владелица курорта вскинула бровь и посмотрела на Кроуфорда. – Правда? Вы имеете в виду Зеленые Ботинки?

Раз уж пошли в ход прозвища, основанные на цветах, то понять, кто такой Зеленые Ботинки, было легче, чем опознать Черного Языка. Так назвали человека, который погиб, покоряя Эверест. Убирать тело было слишком опасно, и оно оставалось совсем рядом с тропой, и ярко-зеленые ботинки трупа служили ориентиром для альпинистов. Хотя на утреннем мертвеце не было зеленых ботинок – кому и знать, как не мне, несшему левую ногу, – они, очевидно, пристали к нашему загадочному замерзшему гостю для краткого обозначения.