— Посмотрите на его руки. Это опытный наркоман, а дозу ввел себе смертельную.

Новиков поднял с пола пузырек, на дне которого оставалась капля раствора.

— Отправьте на химическую экспертизу, — сказал он оперуполномоченному. — Только не забудьте эксперту напомнить, чтобы он воспользовался новой австрийской методикой.

"Это не случайно, — думал Новиков, прохаживаясь по комнате и рассматривая пустые запыленные полки книжного шкафа. — Эдик сам подписал себе приговор, когда сказал по телефону: "Мне кажется, что за мной слежка." И Мамедов понял, что эти опасения не безосновательны, что если Эдика арестуют, да еще станут шантажировать наркотой во время ломки, то Эдик с легкостью выдаст его. Лучший выход из этой ситуации — убрать Эдика. И Мамедов дал ему дозу смертельной концентрации. Тот, не ожидая такого удара в спину, сделал себе укол — все равно, что укол цианистого калия…"

Новиков, сев на край стола, позвонил во вторую группу. Оперативники, наблюдающие за квартирой Мамедова, отметили, что к нему на двух такси приехали несколько юношей и девушек. Вскоре на балконе квартиры Мамедова появились молодые люди. Они курили и оживленно разговаривали.

— Мы тут нос к носу столкнулись с группой Дорохина, Сергей Анатольевич! — докладывал старший. — Он вел сына Мамедова от библиотеки института и прямиком попал в нашу зону контроля. Сын приехал к отцу не один. Он привез с собой на такси человек десять парней и девчат. Похоже, что все они студенты. Если судить по количеству бутылок, которые они с собой несли, намечается шумная вечеринка… Алло! Сергей Анатольевич!

Новиков замер с телефонной трубке в руке. Он был погружен в свои мысли, и не сразу ответил.

— Студенты, говоришь? — несколько рассеянно переспросил он. — Из медицинского?

Опер не мог понять, что насторожило Новикова.

— М-да, ну ладно, — наконец, подвел черту разговору Новиков и устало добавил: — Наблюдение снять. Всем отбой.

"Намечается шумная вечеринка," — мысленно повторил он слова опера и вдруг почувствовал, как его интуиция — от природы утонченная и дальновидная, стала подсказывать, что за этим малозначимым бытовым фактом кроется ответ на самый главный вопрос.

Он спрятал мобильный во внутренний карман плаща и громко сказал:

— Дайте кто-нибудь сигарету!

"Сына тоже будем брать, — думал Новиков, чиркая зажигалкой. — Он хоть и последний в цепочке, но без него вся цепочка будет рваться, как гнилая нитка… Дорохин, конечно же, широко раскроет глаза и спросит: "А сына за что, Сергей Анатольевич?" А что я отвечу? Сын — это не замочек двери, за которой спрятана истина, но он ключик… Придется вот так витийствовать, а оперы образность не любят, они привыкли говорить прямым текстом. Но ничего, стерпит…"

Женя Нечипорук по-братски разделил деньги с Игорем, который ради них прилетел в Москву. Крупный успех они отметили в ресторане на Рязанском проспекте, известном великолепной кухней, особенно рыбными блюдами. Изрядно захмелев, они направились в казино, находящемся в ночном клубе, и там без особой жалости проиграли по пятьсот долларов.

— Деньги — это бумага! — философствовал Женя.

— Ты гений! — убеждал коллегу Игорь. — То, что можешь ты — могут единицы.

— И ты гений, — старался не оставаться в долгу Женя. — Я без тебя — ничтожество…

В сверкающем чистым кафелем туалете они стали свидетелями странной сцены. Несмотря на то, что туалет был предназначен для мужчин, на полу у батареи парового отопления лежала девушка в черном вечернем платье и порванных на обеих коленках чулках. Она истошно визжала, брызгала слюной и билась в судорогах, а склонившийся над ней бритоголовый парень бил ее по щекам и кричал, чтобы она заткнулась и перестала дергаться, ибо он не может попасть. Пристроившись у писсуаров, Женя и Игорь с удивлением смотрели на красное, мокрое от пота лицо девушки и ее неправдоподобно огромные зрачки. Ноги девушки крупно дрожали, будто по ним проходил ток, и тонкие каблуки, подпрыгивая, беспрестанно выбивали на кафеле чечетку. Бритоголовый парень торопливыми и неточными движениями оголял руку девушки, скатывая плотно облегающий рукав платья. Девушку вдруг стало тошнить. Она склонила голову набок, и ее вырвало чем-то бурым.

— Тьфу, дура! — выругался парень, с опозданием отскочив от девушки, и стал с брезгливостью оглядывать свои лаченые тупоносые ботинки.

Девушка, плюясь во все стороны, громко застонала. Казалось, что ее красные, безумные глаза сейчас вылезут из орбит. Крупная дрожь колотила ее тело. Кажется, она описалась, так как между ее ног стала расползаться лужа. Парень, наступив девушке коленом на грудь, изловчился и ввел ей в вену на сгибе локтя иглу шприца. С каждой секундой девушка стонала все тише, а вскоре вовсе замолчала.

Быстро протрезвев от этого малоприятного зрелища, коллеги поторопились к выходу, но у самой двери к ним заговорщицким шепотом обратился молодой человек с фиолетовыми волосами и серьгой в ухе:

— Ребята, есть недорогие качественные "марки".

— Что? — не понял Нечипорук, остановившись.

Игорь взял Женю под руку и подтолкнул к двери. Молодой человек торопливо добавил:

— Не хотите "марки", могу предложить "экстази". Недорого…

— Ты что, парень, ошалел? — вспылил Женя, сопротивляясь усилиям Игоря. — Сапожникам сапоги предлагаешь? Ты, вообще, знаешь, что продаешь? Ты, сосунок, имеешь на это право?! Мы в лабораториях травимся, ночи не спим, а он в сортире на нашем здоровье спекулирует…

Игорь вытолкал Женю из туалета. Тот вяло сопротивлялся, не слишком настойчиво предлагая набить спекулянту морду, а потом стал негромко ругаться, что "из-за таких, как этот педик, красивые девчонки от ломки в мужском сортире загибаются." В гардеробе Женя вдруг стал дурно смеяться, хвататься за лицо и не своим голосом орать:

— Сволочи мы с тобой! Сволочи! Нас надо поставить к стенке — и из пулемета…

Очутившись на улице, под черным, усыпанным звездами небом, он, наконец, замолчал и стал жадно вдыхать свежий морозный воздух.

— Не бери дурного в голову, — сказал Игорь, когда почувствовал, что Женя протрезвел, и по-дружески ткнул его кулаком в грудь. — Не мы же их на иглу сажаем, правда? Они сами виноваты. Как говорится, свинья везде грязь найдет. Не мы произведем, так другие. Не другие — так третьи. Не будет третьих, наркоманы начнут птичий помет курить и мухоморы отваривать… Не было бы наркош, разве стали бы мы этим дерьмом заниматься?

— Не стали бы, — безразличным голосом ответил Женя.

— И я тоже так думаю, — улыбнулся Игорь. — Ладно, держи хвост трубой! А я поехал на вокзал.

Утро было хмурым для Жени не только из-за тяжелого похмелья. Он стоял на автобусной остановке, время от времени прикладываясь к горлышку бутылки с пивом, как почувствовал, как ему на плечо легла чья-то рука. Обернулся и увидел Князя.