Начало вторжения войск вермахта на территорию Советского Союза, по свидетельству участников Великой Отечественной войны, было неожиданным. Маршал Г. К. Жуков вспоминал, что первый доклад о налете вражеской авиации на города Белоруссии он получил в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 г. от начальника штаба Западного Особого военного округа генерал-лейтенанта В. Е. Климовских. В свою очередь, маршал А. М. Василевский отмечал, что Генштабу Красной Армии только в 4 часа с минутами стало известно от оперативных органов окружных штабов о бомбардировке авиацией противника советских аэродромов и городов. Одновременно или несколько ранее эти данные стали известны руководству Наркомата обороны и почти тут же правительству СССР. К этому времени войска вермахта уже перешли в наступление.

Как это и планировалось ранее, руководство войсками в военное время должен был осуществлять нарком обороны вместе с Главным военным советом. Генерал армии Жуков около 4 часов утра по указанию наркома обороны позвонил И. В. Сталину, доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые Действия. Сталин, выслушав начальника Генштаба, сказал, чтобы он вместе с маршалом С. К. Тимошенко прибыл в Кремль. Несмотря на доклад наркома обороны о том, что немцы бомбят города на Украине, в Белоруссии и в Прибалтике, Сталин все еще допускал вероятность провокационного характера их действий. Молотов тут же позвонил в германское посольство. Там ответили, что граф Ф. фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения. Вскоре Молотов вернулся и сообщил, что правительство Германии объявило войну Советскому Союзу.

В 7 часов 15 минут по указанию Сталина члены Главного военного совета маршал Тимошенко, генерал армии Жуков и Маленков подписали директиву № 2, которая была адресована военным советам Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого, Одесского военных округов и в копии наркому ВМФ.[108]В директиве требовалось всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземными войсками границу переходить не разрешалось. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации на глубину германской территории до 100–150 км приказывалось уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск, а также Кёнигсберг и Мемель.

Об атмосфере, сложившейся в Генштабе в начале войны, свидетельствует А. М. Василевский. Основная нагрузка легла на Оперативное управление Генштаба. По образному выражению Александра Михайловича, оно «превратилось в некий улей, куда прилетавшие с линии фронта “пчелы” доставляли информацию, подлежащую немедленной обработке». Она поступала в зал заседаний, где вдоль стен были расставлены рабочие столы. Операторы вели карты обстановки, передавали в войска указания, принимали новую информацию, писали справки и донесения. Группа операторов во главе с полковником В. В. Курасовым обобщала все эти материалы и готовила доклады в Ставку.

Маршал Тимошенко и генерал армии Жуков, учитывая, что вооруженная борьба приобретает все более широкий размах, пришли к выводу, что один человек не в состоянии осуществлять руководство действующей армией. Об этом они в 9 часов утра доложили Сталину, предложив создать Ставку Главного командования. Проект директивы к этому времени уже был разработан в Генштабе. Однако Сталин решение по этому вопросу тогда не принял, хотя прекрасно понимал, что те, кто по долгу службы должен был руководить военными действиями, ни шагу не сделают без его разрешения. Так, терялось самое драгоценное в той обстановке — время!

Задачи, определенные в директиве № 2 Главного военного совета, были нереальными. Большая часть стрелковых дивизий первого стратегического эшелона была расчленена противником, некоторые оказались в окружении. Механизированные корпуса, способные нанести ощутимые встречные удары, находились на большом удалении от участков прорыва противника. Авиация Красной Армии потеряла около 1200 самолетов, в том числе Западный Особый военный округ — 738 самолетов.[109]Ситуацию усугубляло и то, что Генштаб не имел точных разведывательных данных о противнике и характере его действий, так как связь со штабами фронтов часто прерывалась. Несмотря на это, первый заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Ватутин, руководствуясь планом стратегического развертывания, подготовил директиву № 3 военным советам Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов. Эта директива была отправлена адресатам в 21 час 15 минут 22 июня за подписями маршала Тимошенко, генерала армии Жукова и Маленкова. В директиве ближайшей задачей войск на 23–24 июня ставилось: «а) концентрическими сосредоточенными ударами войск Северо-Западного и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Су валки; б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5 иб А (армий. — Авт.) окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский у Броды. К исходу 24.6 овладеть районом Люблин».[110]В полосе от Балтийского моря до границы с Венгрией разрешались ее переход и действия, не считаясь с границей.

В целях оказания помощи командующим фронтами по указанию Сталина на Западный фронт были направлены маршалы Б. М. Шапошников и Г. И. Кулик, а на Юго-Западный фронт — генерал армии Жуков. Таким образом, Генштаб второй день войны встретил без своего начальника. Вся нагрузка теперь легла на Ватутина, который согласовывал свои действия с Жуковым.

23 июня Сталин наконец-то принял предложение Тимошенко и Жукова о создании Ставки. Оно было оформлено протоколом № 34 Политбюро ЦК ВКП(б) в виде постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б). В документе говорилось:

«Создать Ставку Главного Командования Вооруженных Сил Союза ССР в составе тт.: наркома обороны маршала Тимошенко (председатель), начальника Генштаба Жукова, Сталина, Молотовау маршала Ворошилова у маршала Буденного и наркома ВоенноМорского Флота адмирала Кузнецова.

При Ставке организовать институт постоянных советников Ставки в составе тт.: маршала Кулика, маршала Шапошникова, Мерецкова у начальника Военно-Воздушных Сил Жигарева, Ватутина, начальника ПВО Воронова, Микояна, Кагановича, Берия, Вознесенского, Жданова, Маленкова, Мех лис аь.[111]

Таким образом, юридически функциями Главнокомандующего был наделен нарком обороны. Однако без санкции Сталина он не имел права отдавать приказы действующей армии. Поэтому фактически Главнокомандующим был Сталин. Все это не только усложняло управление войсками, но и приводило к запоздалым решениям в быстро меняющейся обстановке на фронте.