Гаррет схватился за охотничий нож. Что-то было не так. Птичий гомон смолк, даже насекомые не жужжали.

Внезапно из озера высунулась черная морда ящера, сверкнули бритвенно-острые клыки. Гаррет инстинктивно прикрыл лицо рукой, и драконьи челюсти сомкнулись на его предплечье. Гаррет вскрикнул, выругался и пырнул ящера ножом. Раз, другой, третий.

Третий удар ножа заставил дракона чуть разжать зубы. Гаррет отшатнулся, дернул руку, обломив драконий клык, и наконец-то высвободился.

Потом схватил котомку и помчался наутек.

Шагах в тридцати от озера он оглянулся. Дракон был размером с небольшую рыбацкую лодку. Из пасти и глаза, задетого ударом ножа, сочилась кровь. Ящер не бросился в погоню, а остался на мелководье, злобно глядя на Гаррета.

Минут двадцать Гаррет несся через лес, а потом все-таки остановился на полянке, пыхтя и отдуваясь. Он мысленно костерил себя за глупость. В Баларии и Галамаре драконов не встретишь на день пути от людских поселений. А в Альмире драконы попадались на каждом шагу, вот как ящерицы.

Придется быть осторожнее, чтобы уцелеть в этой глуши.

Гаррет отправился на запад, к войску Хрилиана. Сегодня им предстояла битва с защитниками Глиновала, поэтому никто не обратит внимания на одинокого путника.

Альмира, порт Незатопимой Гавани

Выйдя из замка, Бершад прикрыл голову капюшоном плаща, чтобы скрыть драконьерские татуировки на щеках, и вместе с Роуэном отыскал в порту «Люминату». Одномачтовое рыболовное суденышко пришвартовалось у причала между баржей-лесогрузом и галамарской карракой.

Каррака отправлялась в дальнее плавание по Великому Западному океану, за пределы Моря Душ. Ее трюмы вмещали запасы для полугодового путешествия сотни человек на край света, где десять лет назад открыли неизведанный материк.

Все страны Терры отправляли туда корабли в поисках новых источников природных богатств. Самыми неутомимыми искателями были жители Галамара и Листирии, где долгие годы свирепствовали засуха и голод. Мореплаватели, которым посчастливилось пересечь океан и вернуться домой, рассказывали о загадочных благодатных краях. Вода в заливах и реках была чистой и прозрачной, на морском дне в изобилии водились крабы, устрицы и мидии, бескрайние леса кишели дичью, а деревья клонились к земле под тяжестью вкуснейших плодов. И если верить слухам, по небу летали огнедышащие драконы, а в подземных пещерах обитали кланы воинственных дикарей. Несмотря на опасность, Листирия и Галамар каждый месяц отправляли туда множество кораблей.

Бершад на миг представил, что именно на этой карраке Эшлин предлагала ему уплыть на край света, но тут же отогнал непрошеную мысль. Он уже принял решение.

У трапа рыболовного суденышка их встретил низкорослый загорелый человек. Бритую голову обвивала повязка, чтобы пот не заливал глаза. Просторная красная рубаха цветом напоминала символ на корабельном парусе – алую рыбу. От улыбки лицо незнакомца покрылось паутиной морщин.

– Это вас прислала Эшлин Мальграв? – спросил он, выговаривая слова на папирийский манер.

Бершад кивнул.

– Меня зовут Ториан, – представился папириец. – А это «Люмината», на ней вы пересечете Море Душ.

– Я…

Ториан укоризненно погрозил Бершаду пальцем:

– Имен не надо. Не знаю и знать не хочу. Потом, если кто спросит, скажу, мол, пришли два типа, отсыпали звонкой монеты, попросили отвезти в Галамар. Никаких татуировок не видел. – Он снова улыбнулся. – А теперь, с вашего позволения, мы готовы отчаливать. Ваши друзья уже на борту, вас дожидаются. Ослика я сам отведу на корабль и позабочусь о ваших припасах.

– Наши друзья? – переспросил Роуэн, которого Бершад не успел предупредить о новых спутниках.

Ториан с улыбкой указал на корабль:

– Там, в каюте.

Он отдал какие-то распоряжения своей команде – троим парням помоложе, в таких же алых рубахах и с повязками на головах. Бершад решил, что это сыновья Ториана.

Бершад заглянул в каюту. Там действительно ждали трое: вельможа, вдова и какой-то тип, прикованный к подпорке. Все они уставились на Бершада с Роуэном.

Вельможа – светловолосый молодой человек в синей шелковой рубахе, мягких сапогах оленьей кожи и накидке из шкуры ягуара – сидел на скамье, склонившись над картой, расстеленной на бочке. Он презрительно сощурил глаза:

– Ты – Бершад Безупречный?

Вместо ответа Бершад откинул с головы капюшон:

– А ты Греалор.

– Барон Йонмар Греалор, – медленно, будто заклинание, изрек вельможа.

Бершад поглядел на шкуру ягуара. Альмирцы постоянно украшали своих глиняных божков шкурами и костями зверей, но в роду Бершада ягуарам поклонялись. В Дайновой пуще убийство ягуара считалось преступлением, за которое карали смертной казнью.

Бершад не верил ритуалам и молитвам, поскольку от богов помощи не дождешься, но очень любил ягуаров Дайновой пущи. Накидка из шкуры ягуара привела его в ярость.

Йонмар перехватил взгляд Бершада, рассеянно потеребил край шкуры.

– А, прошу прощения. Я запамятовал, что твои предки поклонялись этим гнусным созданиям. Мои воины перебили столько мерзких древесных кошек, что шкуры приходится выбрасывать. – Он пожал плечами. – Места в чуланах не хватает.

– Сними немедленно, – прошипел Бершад. – Или я спущу шкуру с тебя.

– Ничего подобного, – с улыбкой заявил Йонмар. – Тебя сюда прислала принцесса Эшлин. А я здесь по поручению короля. – Он прижал руку к груди. – Дорожные грамоты выданы на мое имя, и никто, кроме меня, не сможет провести всех нас через баларскую границу. Значит, я главный. Вздумаешь мне перечить, изгнанник, я заживо сварю твоего оруженосца на медленном огне. В шкуре твоего осла. И заставлю тебя смотреть. Ясно тебе?

Бершад уставился на Йонмара, размышляя, не пристукнуть ли его на месте, но вовремя вспомнил предупреждение Эшлин.

– А с чего ты взял, что сможешь провести нас через границу?

– У Греалоров прекрасные связи в Таггарстане. Но мой тамошний знакомец будет иметь дело только со мной. – Йонмар хлопнул по кожаной сумке с фамильным гербом, притороченной к поясу, и больше не стал ничего объяснять.

Борясь с желанием выбить Йонмару все зубы, Бершад повернулся к вдове, невысокой женщине с черными волосами, собранными в тугой пучок на затылке, и двумя кинжалами у пояса. Вдовы славились ловким обращением с холодным оружием и умели наносить смертельные раны даже воинам в полном боевом облачении, вскрывая вены и артерии через стыки доспешных пластин.

– Ты Вира?

– Да.

Лицо в мелких оспинах, черный доспех из акульей кожи, такой же, как у Хайден. Вблизи заметно, что акулья кожа морщится крошечными складками, извилистыми, будто русла пересохших ручейков. Богатые торговцы и вельможи носили перчатки и сапоги из акульей кожи, оружейники использовали ее для рукоятей мечей, но только папирийские вдовы делали из нее доспехи. Акулью кожу не вываривали, а долго дубили особыми составами, так что она становилась гибкой и мягкой. Каждая пластина доспеха плотно прилегала к телу владелицы, будто шелковое одеяние. Такие доспехи были легче металлических и прочнее обычных кожаных, а стоили вдвое дороже.