Возможно ли, что вся эта масса мифологического материала, появляющегося в священных и светских сказаниях самых древних наций, не имеет под собой никакого фактического основания? Теперь же хорошо известно, что все предания основываются на действительно произошедших некогда событиях, и этого достаточно, чтобы ответить на поставленный вопрос. «Диффузионистская» школа, вероятно, распознала бы в такой широко распространенной вере просто переход от племени к племени и от страны к стране мифа, имеющего корни в некотором определенном центре, например в Вавилонии; любимому диффузионистами Египту это предание, насколько я понимаю, не должно приписываться, если мы только не будем брать в расчет сообщение жреца Солона о том, что записи этой истории сохранились именно там. Но позвольте мне напомнить, что греки считали богов и титанов порождением Запада, а американские племена говорили о них как о прибывших на их берега с Востока.

Археология до некоторой степени подтверждает эти почтенные легенды. Она доказывает существование высокоразвитого искусства, в действительности находившегося почти что в упадке в верхнем палеолите во Франции и Испании и не имеющего там ни корней, ни каких-либо эволюционных связей. Самые ранние поселения расы, создавшей это искусство, расположены почти исключительно на (или около) западном побережье Франко-Испанского полуострова. Само это искусство часто называется «техническим вторжением в Европу». Очевидно, что корни его где-то в другом месте, и нет практически никаких признаков того, что оно прибыло из Азии. Сопоставив данные легенд о почтенной древней цивилизации, разрушившейся во времена своего расцвета, и археологии, которая настаивает на западном происхождении этой цивилизации, мы придем к выводу, что ориньякская культура была лишь осколком более древней культуры, которая достигла своего могущества на Западе в точке, ныне скрытой волнами океана, и которая накануне миграции в Европу являла более высокий уровень развития, чем в новых колониальных условиях.

Вся археология в действительности подсознательно нацелена на объяснение происхождения ориньякской культуры. Общепризнанно, что раса ориньякцев физиологически далеко превосходила любой ныне существующий человеческий тип. Один этот факт требует должного объяснения, равно как и высокий уровень ориньякского искусства. Но человеческие и культурные ресурсы Атлантиды, должно быть, подверглись огромным изменениям после миграции ориньякского человека в Европу. Кажется вполне вероятным, что большая часть жителей покинула ее, и это предположение поддержано особенностями расы, вторгшейся на европейскую почву свежей человеческой волной в азилийские времена, так как азилийская культура иной раз выказывает выраженное подчиненное положение по отношению к ориньякской. Ее художественные формы явно более грубы, и находки, относящиеся к этой культуре, в целом более примитивны.

Судя по дошедшим до нас человеческим останкам азилийского периода, кажется, что будто сама Атлантида, в интервале между ориньякской и азилийской миграциями, подверглась захвату или колонизации, так как остеологические признаки азилийской расы позволяют предположить ее африканское происхождение. Можно было бы представить себе более легкий путь, а именно – прямое перемещение азилийцев из Африки до Испании и Франции, но нет никаких свидетельств тесных связей между азилийцами в Африке и Испании. Связь между африканскими и иберийскими азилийцами, очевидно, скреплена капсийской культурой – африканской цивилизацией, которая, кажется, наследует или поглощает азилийские черты; и действительно, в то время в Африке нет никакой чисто азилийской культуры. Но ее гораздо более отдаленное африканское происхождение кажется вероятным, равно как и то, что она проникла в Атлантиду по земляному мосту, некогда соединявшему африканский шельф с островом-континентом.

В любом случае североафриканские особенности в азилийской остеологии и искусстве очевидны. Эти люди, предки иберийской расы, были признаны аборигенами Северной Африки, и, хотя там найдено мало их следов и их ни в коем случае не следует путать с капсийцами, все это не исключает того, что они некогда занимали эту территорию. Мы должны тогда вообразить Атлантиду, где-то между шестнадцатью и одиннадцатью тысячами лет назад захваченную расой, похожей на берберов Северной Африки, то есть не на негроидов или арабов, но на иберийцев – высоких, стройных людей, темноволосых или брюнетов, серо– или синеглазых, использующих лук и стрелы и очень напоминающих гуанчей Канарских островов, которые отчасти и есть их потомки. Вынужденные по неким причинам преодолеть перешеек, соединяющий Атлантиду с Африканским континентом, они целыми ордами вторглись на уменьшающийся остров, победили его ориньякских жителей и остались там на столетия, до тех пор, пока последний катаклизм не вынудил их возвратиться в Европу и на ту африканскую землю, из которой они изначально произошли и где, как мы помним, согласно утверждению Диодора, были их обширные поселения.

Эта теория не только объясняет отмеченные изменения в особенностях мигрантов с Атлантиды в азилийские времена, но и предполагает радикальные расовые преобразования непосредственно в самой Атлантиде. Вспомним, что Платон ссылается на смешение божественной расы Атлантиды, ведущей род от богов, с сыновьями земли, обычными смертными. Кто же были эти «смертные», разбавившие божественную кровь? Они могут только быть азилийцами, остатки которых смешались с ориньякцами или «богоподобными» и которых все еще можно обнаружить на Канарских островах, последних обломках Атлантиды. Многие авторы говорят о берберских или иберийских корнях аборигенов Канарских островов. Главным сторонником этой теории является Серги. Он называет иберийцев «средиземноморской расой» и заявляет, что они не только вышли за пределы Средиземноморья, но и проникли в Англию и Ирландию, Францию, а также и в другие регионы.

Азилийский или протоиберийский период на Атлантиде, должно быть, совпадал с той стадией морального и культурного вырождения, о которой говорит Платон, и его оккупанты Атлантиды идентичны азилийцам или протоиберийцам. Эти люди, подобно ориньякцам, были обитателями пещер, или, говоря точнее, использовали глубокие и изолированные пещеры большого размера в качестве храмов. Это доказывает, что азилийские оккупанты Атлантиды приняли древнюю религию страны. Действительно, насколько вообще возможно судить о религии народов, столь отдаленных от нас во времени, складывается впечатление, что нет никакого или почти никакого различия между верованиями ориньякцев и азилийцев, за исключением того, что у последних практиковалась магия. Существовал и ритуал поклонения быку, который, судя по всему, соответствовал описанию, данному Платоном.

Теперь пора уже поговорить о поздней Атлантиде, Атлантиде времен заключительной катастрофы, уже выродившейся если не в культуре, то в мысли. Мы говорим «заключительная катастрофа», хотя не имеем абсолютно никакого свидетельства о ней, которое бы позволило нам заявлять с точностью о том, когда же наконец Атлантида ушла под воду. В действительности полностью она не погружалась никогда, так как Канарские и Азорские острова, два ее самых высоких пика, все еще возвышаются над водой как свидетельство ее прежнего существования. Мы знаем только, что приблизительно три тысячи лет назад оборвалась сухопутная связь между Великобританией и Европейским континентом и что воды Ла-Манша катятся над недавно погрузившимися на дно океана лесами. Есть ли в таком случае какие-либо серьезные причины отрицать, что Атлантида существовала даже дольше, чем полагает Платон? С этим вопросом мы пока повременим. А сейчас вполне достаточно сказать, что в свете этой теории рассказ Платона об Атлантиде как о большом и процветающем цивилизованном сообществе кажется еще более правдоподобным. Если мы будем судить о ее состоянии по народам, пришедшим в Европу в качестве мигрантов, то в одном случае мы должны будем оценить ее культуру по остаткам намного более высокого человеческого состояния (ориньякская культура) или в другом случае исходить из того, что мы знаем об азилийцах, типичных людях палеолита, и культуре верхнего древнего каменного века.