том контексте что и не здесь. Теперь брякнутое мною про переодевание, исполнено и отправлено в жизнь как наказание с позорным унижением. Ладно, отказаться все одно нельзя. Нет мне они ничего сделать не смогут, против профессиональных воинов это даже не смешно. При любом раскладе их порубят в капусту раньше, чем бандюки сообразят, что произошло. А вот гадить из-под тишка по полной это сколько угодно и в ответ я ничего не смогу поделать. Думается что любой ихний пахан думать наперед умеет иначе и там не выжить свои же и порешат. Поэтому ответная программа уже намечена, а по сему мне просто придется идти на поводу у этой братии до определенного предела.

Обвожу всех взглядом, от которого и мои домашние и присутствующие люди отводят глаза. Решение принято вот только нужно немного смазать в нужном месте.

— Все свободны. Бивень останься.

От четкости, с которой я это произнес даже самому не по себе у меня словно в некоторые моменты раздвоение личности бывают похоже это как раз тот момент. Да я не против лишь бы все к месту. А мои синтаки прихватив с собой притихшего Изю, отвешивая мне поклоны неспешно покинули кабинет, злобно косясь на Бивня. От этого человека меня отделил проигнорировавший приказ Микнилорн. Эльф устроился так что бы ему было удобно в одно движение прервать жизнь замершего едва не по стойке смирно человека. Я же, выдвинув ящик письменного стола отсчитал пятьдесят монет, выкладывая их пятью ровными стопками на край стола со стороны визитера.

— Предай Папаше что поляна принята.

Следом за словами я указал человеку на золото.

— Добавь к этому, что мне очень дорог этот гном.

— Да Темный Князь, я все понял. Передам слово в слово без базара и чужих ушей.

И сделав нарочито медленный шаг к столу, мужчина сгреб выложенное золото. Сделав шаг назад, он добавил.

— В общем поляна ровно через неделю в старых руинах за мостом между кварталами. Что бы не париться, наш человек вас проводит прямо от вашего дома до сходняка на поляну.

Я кивнул головой и Бивень, явно непривычно для себя пятясь назад как неуклюжий рак, отвесил мне неглубокий поклон, на который я кивнул в ответ. Вот ведь гадство, от Гмидаза одни убытки Доме. Или это во мне заговорил торгаш, ну по крайней мере хоть какие-то чувства проникли в мою душу. Все, все, я спать пока новые напасти на поймали меня в свои сети. Да и усталость если честно от этой напускной актерской игры одолевает, начинает подтряхивать. Если быть самим собой при такой встречи, то скажу, не лукавя, мое место под столом. Ага, смешно вам, а вы его рожу видели?

Увы, слинять до кровати мне не удалось. Заявился назад посланный мною Одно Ухо. Орк, уважительно остановившись на входе отвесил мне поклон на эльфийский манер. И поставил на пол два больших свертка, пояснив.

— Черный Медведь, это твоя добыча с людишек что посмели встать у тебя на дороге. Ты очень сильный Баранкан. Горы не слышали о таком ранее. Женщина, с которой ты спал в своем и ее пано, отдав тебе душу смогла убить всех врагов несмотря на полученные раны. Я считал, семь от сабель, пять от кинжала и даже один из людишек успел выстрелить в нее из отравленного лука. Подлые твари, не знающие чести в бою. Но от твоей служительницы все одно не ушел не один. Я горд что служу тебе темный шаман. Я все сказал.

Напоминание о содеянном неприятно прошлось по душе и я, что бы отвлечься указал на свертки с трофеями. Одно Ухо восприняв это как дополнительную похвалу принялся разворачивать их раскладывая содержимое по полу.

А посмотреть было на что. Первое это семь кольчуг отменного качества, сабли, кинжалы, два восточных лука на которые мой орк едва не облизывался. Следом на пол брякнули три кожаных мешочка с монетами разного достоинства. Далее последовала отдельная тряпица с различными украшениями, кольца с камнями, две тяжелые печатки белого золота какие-то подвески и прочие. Словно это были не воины, а отправившиеся на бал девицы. Орк выкладывал что-то еще, но я проговорил.

— Построение Дома во дворе. Я все сказал.

— Как скажешь темный. Я все сказал.

Ответил орк, выходя из кабинета и объявляя всем о моем приказе.

— Микнилон, вы тоже, это приказ.

Светлый эльф сперва явно хотел возразить, но потом осознав, что в самом особняке мне ничего не угрожает, отвесил поклон повиновения.

Выйдя во двор смотрю на построившихся своих синтаки. Вот же блин они что по линеечке выстраивались. Все носочки сапог стоят тютелька в тютельку. Но я не для любования произвел построение Дома.

— Синкаки Микнилор, вы верно служите мне и Дому. И уже спасли мне жизнь. Думаю, Дарниэль Прекрасная это оценит в будущем. Мне же хочется выказать вам свое довольство вашей службой сейчас.

Я протягиваю эльфу выбранную из трофеев саблю. Кое-что из качества стали мне уже известно. Эта сабля из волновой стали с темными вкраплениями. Я как-то видел, как Роллос смотрела на меч из такой стали. Это и явилось критерием моего выбора подарка. Микнилорн с горящими глазами вцепился в клинок припав на колени.

— Мой Оябуми, моя жизнь принадлежит вам.

Если честно, то я особо не слушал. Мне просто доставляло удовольствие смотреть каким пламенем горят глаза эльфа. Оказывается, делать подарки — это очень приятно в душу хлынуло тепло умиления. Да я ради такого готов раздарить все на свете.

— Одно Ухо ты также не раз проявлял себя на службе Темному шаману по имени Черный Медведь. Владей на страх врагам. Я все сказал.

Протягиваю орку восточный лук, на который он смотрел с таким вожделением. А дальше я после слов благодарности достаю из-за спины гитару и проведя по струнам пальцами объявляю.

— Вольно. Заказывайте что кому спеть.

Надо ли говорить, что спать со своего крыльца особняка я ушел далеко за полночь.

Глава 11

Глава 11

Бивень, шагая по улицам квартала все силился незаметно оглянуться, проверяя за собой слежку, отчетливо осознавая свою глупую нервозность. Им незачем следить за тем куда пойдет он. Сидевший на стуле иудей барыга прекрасно может показать где находится сборный пункт их кодлы. На удивление ему после посещения этого проклятущего Темного князя, дышалось полной грудью заново родившегося на свет. Сновавшие редкие прохожие не раздражали и вообще жизнь казалась прекрасной. Да если бы не карточный долг перед паханом,