–Ну да, если посмотреть промежуточный итог– выходит, мы получаем уйму очков рейтинга за формирование «стабильных нормированных отношений».– Его щека слегка подергивается.– УКасс и этого ее… Майка… хороший вклад.

–Но если он причиняет ей боль…

–Итак, давай поверим ей на слово. Но что мы можем сделать? Если изолируем их друг от друга, командный счет упадет на 100 очков. Рив, может, ты не обратила внимание, но все заметили твое маленькое чудачество в ресторане. Оно вписано в статистику красной циферкой. Вызвало настоящий переполох. Если будем делать то, что сто́ит участникам эксперимента стабильных отношений, некоторые из них– не я, а те, что одержимы итоговыми бонусами,– начнут нас ненавидеть. И,как ты указала ранее, мы застряли здесь на следующие три раза по триста мегасекунд.

–Вот холера!– Ясмотрю на Сэма.– Аты?

Он с бесстрастным видом уточняет со своего дивана:

–Что я?

–Ты бы тоже стал меня ненавидеть?– тихо спрашиваю я.

Он на мгновение задумывается.

–Нет. Не стал бы.– Пауза.– Однако я желал бы видеть чуть больше осмотрительности с твоей стороны. Действуй спокойно, сперва обдумывая; сделай вид, что ты, по крайней мере, пытаешься адаптироваться к местным укладам.

–Конечно. Но что я должна думать о Касс? Если этот ублюдок Майк использует на ней свою большую физическую силу…

–Рив.– Сэм снова колеблется.– Яс тобой вообще-то согласен. Но сначала нам нужно понять, что делать. Может ли она отвязаться от него без нашей помощи? Если так, сделает все сама, и это будет ее выбор. Если нет, что мы можем с этим поделать? Первые ошибки давно аукаются нам. Если Касс не находится в непосредственной опасности, лучше всего заставить действовать всю команду, а не единоличничать.

–Но в данный момент мы должны помешать ему сделать что-нибудь с ней. Разве нет?– Не знаю, что на меня нашло. Ячувствую себя беспомощной и ненавижу себя за это. Ядолжна пробраться в дом этого подонка, выбить дверь и организовать ему полное брюхо холодного свинца. Или, если это не удастся– спланировать хитрый двойной набег, увести жертву в безопасное место, заминировать ванную врага или хотя бы насыпать ему зудопорошок в постель. Между тем я просто покричала, впала в истерику и вылила все это на Сэма. Мне не хватает обычной сети ресурсов и навыков, к тому же окружение навязывает мне свои решения проблем. Среда создана, чтобы навязать нам несправедливые гендерные роли, так что я… просто качаю головой.

–Чего мы точно не хотим– так это чтобы кто-то подумал, будто битье членов команды– отличный способ набрать очки,– задумчиво говорит Сэм.– Ты представляешь, как нам организоваться?

Япризадумываюсь.

–Позвони ему,– выпаливаю я прежде, чем идея полностью созрела в голове.– Да, просто… позвони ему.– Ясмотрю в сад.– Скажи, что мы увидим его и Касс в церкви послезавтра. Незачем распаляться. Впланшете сказано, что туда надо элегантно одеваться и красиво выглядеть. Такой обычай. Скажи ему, что мы потеряем очки, если Касс будет плохо выглядеть. Ведь мы– разные люди, а рейтинг общий.– Яповорачиваюсь к Сэму.– Как думаешь, этого хватит, чтобы Майка проняло?

–Если он не законченный самодур, должно хватить.– Сэм кивает и встает с дивана.– Иду звонить, прямо сейчас.– Он умолкает вдруг:– Рив?

–Да?

–Не могла бы ты… ты меня нервируешь, когда так улыбаешься.

–Извини.– Ятоже выдерживаю паузу.– Сэм?

–Что?

Ямолчу какое-то время, пытаясь понять, сколь многое я могу спокойно ему рассказать. Но потом мысленно пожимаю плечами и говорю все сразу. Яне думаю, что Сэм– хладнокровный убийца, за чьи услуги платят враги моего прежнего «я».

–Язнала Касс. Вне эксперимента, до того, как мы, э-э-э, вызвались в него добровольцами. Если этот гребаный тряпка-мужик что-то сделает с ней, я… в этом теле… я не смогу вонзить зубы достаточно глубоко в его глотку, чтоб ему весь остаток жизни пришлось кушать задницей, но… я придумаю что-нибудь другое. Что-нибудь с фитильком. Изнаешь, как оно со мной бывает, Сэм?

–Как?

–Ямогу проявлять чудеса изобретательности, когда дело доходит до насилия.

Сэм берет трубку в холле и просит оператора соединить его с домом Майка. Сидя на верхней ступеньке лестницы, я готовлюсь подслушать их диалог.

Но никакого диалога, собственно, не выходит– какое-то время Сэм пытается, судя по всему, не выйти из себя, а потом просто раздосадованно грохает трубку на рожки и возвращается в гостиную. Остаток вечера я стараюсь избегать его, погружаясь в черную депрессию, размышляя снова и снова, не усугубила ли я положение Касс, втянув в ее дело Сэма.

Балльно-рейтинговая система. Коллективная ответственность. Стабильные пары. Групповое давление. Итак– пока голова не закружится. По общему признанию, я привыкла к тому, что в повседневной жизни есть правила– по крайней мере, в мирное время,– но кажется совершенно неприличным, что они настолько буквальны. Общества построены на тихом понимании, подталкивании локтем, подмигивании и– чрезвычайно редко– проверке правовой базы. Япривыкла постоянно разбираться в том, что работает, поэтому нынешний опыт– лобовое столкновение с полностью сформированным набором правил– стал для меня сильным шоком.

Ямогла справиться с ним получше, если бы меня не заключили в тело, которое явно не подходит. Обычно я не осознаю собственный рост или силу и меня не интересуют мезоморфные модификации, но я также не стала бы сознательно делать себя маленькой и хрупкой. Аеще мой организм балансирует на грани недоедания. Когда я смотрю в зеркало в ванной, почти вижу ребра под подкожным слоем жира. Яне привыкла чувствовать себя такой худой– надо потолковать по душам с тем, кто это со мной вытворил… Ха-ха, но я не смогу с ним ничего сделать, верно?

–Какие придурки,– мрачно бормочу я, затем иду на кухню посмотреть, есть ли там что-нибудь с высоким содержанием белка.

Позже я захожу в подвал. Там стоят какие-то машинки. На планшете написано, что они для домашнего обслуживания. Яразмышляю над устройством для чистки одежды. Внем есть что-то примитивное и механическое– жесткая форма, заданная раз и навсегда. Это ведь даже не настоящая машина– пластичная, вариативная, адаптирующаяся к хозяйским потребностям. Она не реагирует, когда я говорю ей начать стирку одежды. Безнадежно глупая вещь.

Вглубине подвала нахожу еще кое-что– скамейку с прикрепленными рычагами, для кропотливого наращивания мышечной массы верхних конечностей. Янемного скептически отношусь к ней, но на планшете отмечено, что люди темных веков должны были развивать свои мышцы с помощью регулярных подъемов тяжестей и других упражнений. Янахожу руководство к этой машине, и через несколько секунд мне удается превратить собственное тело в дрожащее, насквозь пропитанное потом желе. Этакая психологическая пытка– наглядный урок того, как я слаба.

Поднимаюсь наверх, принимаю душ, засыпаю беспокойным сном: меня преследуют сновидения, в которых я тону, и видения Кей, тянущейся ко мне всеми своими руками с мольбой о чем-то непонятном. Уже не говоря об отголосках чего-то ужасного: иммигранты размахивают оружием, кричат и просят, чтобы их протолкнули через врата ада. Ярезко просыпаюсь и полчаса лежу в темноте, дрожа от холода. Что со мной творится?