Уже в дверях Мартина застал звонок. Он потянулся было затрубкой, но обнаружил, что определитель высветил номер Полушкина, и отвечать нестал. То ли о его возвращении стало известно, то ли Полушкин позвонил наугад… влюбом случае Мартину не хотелось сейчас отчитываться.

Он запер дверь и стал спускаться по лестнице.

Иногда Мартину казалось, что отношение ключников к рассказамзависит и от самого рассказчика. От настроения… убедительности… увлечённостипридуманной историей… от совершенно странных факторов. К примеру, на голодныйжелудок было гораздо легче получить доступ к Вратам, чем после сытного обеда икружечки пива.

Сейчас Мартин был в меру голоден, но у него болела голова.

И это сказывалось.

– «Разве? – спросила женщина. – Я полагала, что вы поняливсё в первый же вечер», – закончил рассказ Мартин и в ожидании вердиктазамолчал.

– Здесь грустно и одиноко, – сказал ключник. – Я слышалмного таких историй, путник.

Это была уже вторая история, отвергнутая ключником. И самоеобидное заключалось в том, что истории казались Мартину достойными, имеющими исюжет, и характеры, и назидание. Вполне годные истории!

Ключник ждал – и впрямь грустный и одинокий, один из многихгрустных и одиноких ключников московской Станции. Мартин вздохнул, роясь впамяти. Вспоминались и отвергались истории прочитанные, услышанные, случившиесяс самим Мартином или его знакомыми.

Ключник ждал.

– Моя история – о любопытстве, – сказал наконец Мартин. –Странное это свойство, не находишь?

Конечно же, ключник не ответил. Конечно же, Мартин задалриторический вопрос.

– Из любопытства люди совершают странные и опасные вещи.Пандора открыла доверенный ей ларец, жена Синей Бороды вошла в запретнуюкомнату, учёные расщепили атом. Куда ни посмотришь – сплошные беды из-за этоголюбопытства. И если в древности опасность грозила лишь самим любопытным, топоследнюю сотню лет – всему человечеству. Один любопытный учёный становитсяопаснее целой армии. Мне даже казалось, что природа опомнилась и дала заднийход… люди стали всё меньше и меньше любопытничать. Их перестала интересоватьнаука. Люди полюбили всё обыденное и привычное. Телесериалы, где всё известнонаперёд. Книги, где всё понятно заранее. Пищу, которая не интересна ни вкусом,ни цветом, ни запахом. Новости, где не говорят ничего неожиданного. Будтоопущен стоп-кран – хватит любопытничать, хватит искать, хватит думать!Остановись – или погибни!

Ключник задумчиво смотрел на Мартина.

– Мы живём с предсказуемыми женщинами, наши друзьярассказывают нам бородатые анекдоты, наш Бог скован догмами. И нам этонравится. Но, знаешь, ключник, недавно я видел девушку, которую погубилолюбопытство… и подумал… – Мартин посмотрел ключнику в глаза, – а все лиразучились удивляться? Может быть, это я опустил стоп-кран? Для самого себя?Может быть, это я остановился? И убеждаю себя, что остановился весь мир? Выпочти отучили нас любопытствовать, ключники. Какой смысл чему-то учиться,что-то открывать – если завтра вы подарите готовенькое? Какой смысл тянуться кзвёздам, если там нет ничего нового? Я подумал об этом, и мне не понравилсяответ. И я решил – да здравствует любопытство! Многие знания – великолепно!Многие печали – соразмерная плата!

Ключник молчал – и Мартин чутьём понял, что история непринята. Поэтому он перегнулся через стол, ближе к ключнику, и продолжил:

– А знаешь, что тут самое важное, ключник? Любопытства нетвообще! Нет такого качества и свойства у разумных. Мы называем любопытствоминтуицию, попытку сделать выводы из недостаточных данных. Нам всё хочетсяформализовать, объяснить логически, и если объяснений нет – мы говорим«любопытно», будто выдаём себе индульгенцию на поступки странные, ненужные,опасные. «Любопытство» – лишь удобное объяснение. Ничего более!

– Здесь грустно и одиноко… – начал ключник.

– Я не закончил историю, – сказал Мартин. – Я даже её неначал. Это было вступлением.

Первый раз в жизни Мартину показалось, что в глазах ключникапоявилось раздражение.

– Тогда рассказывай.

– Жила-была во Вселенной раса, которую все остальныеразумные звали ключниками, – начал Мартин. Его вдруг охватила ярость,направленная не на ключника и даже не на себя, оказавшегося вдруг не способнымоплатить дорогу. Чистая, ни к кому конкретно не обращённая ярость. – Было уэтой расы хобби – летать по галактике на могучих чёрных звездолётах и на каждойпопавшейся планете строить Станции гиперпространственной связи. И всего-топлата за пользование этими Станциями – любопытная история. Никак иначе не получалосьу ключников себя развлечь. А на планете Земля жил-был мальчик, которого звалиМартин Дугин. И, как у каждого умного мальчика, была у него мечта – раскрытьвсе тайны галактики. Не больше и не меньше, так уж у людей заведено. И вотвстретились однажды мудрые ключники и любопытный мальчик. Ключники, какводится, скучали. Мальчик, как положено, считал себя умнее всех во Вселенной. Ион подумал: а любопытство ли движет ключниками? Ведь мы уже договорились, чтоникакого любопытства не бывает. Неужели ключники и впрямь надеются услышатьчто-то новое и важное? Значит, не в историях дело. Не в историях, а в людях,которые их рассказывают! Видно, есть в галактике какие-то тайны, важные истрашные, но недоступные ключникам. И те, кого ключники пропускают в иные миры,должны эти тайны раскрыть. И те, кого ключники не выпускают обратно, оказалисьблизки к разгадке тайн. И вся их оставшаяся жизнь пройдёт теперь там, где онимогут принести ключникам пользу!

Ключник закашлялся. Он кашлял достаточно долго, чтобы Мартинпонял: мохнатое чешуйчатое существо закатывается от хохота, давится, пытаетсяостановиться – и не может.

– Ты… ты развеял… мою грусть и одиночество, путник. Входи воВрата и продолжай свой путь.

Мартин встал с кресла и пробормотал:

– Сработало. Вот и замечательно…

Ключник перестал смеяться. В чёрных глазах уже не было итени раздражения.

– Десятки рас, сотни планет, тысячи гипотез. Говорят, что мыворуем души. Говорят, что мы используем путников как пищу. Говорят, что мыпросто издеваемся. Но твоя версия свежа, благодарю. Ты развеял мою печаль.

– Имеют ли наши истории смысл для вас, не имеют ли смысла –вы никогда не говорите. И никогда не скажете, – пробормотал Мартин.

– Тебя снедает любопытство? – спросил ключник. – Но ведьлюбопытства вообще нет, ты так уверенно это рассказывал.

– Нет пустого любопытства, – отрезал Мартин. – Нетлюбопытства бесцельного. Если нам интересны ваши мотивы – значит мы чувствуемфальшь. Недоговорённость. Опасность. Упущенную выгоду.