время он работал в отделе, и Житомирская с ним дружила. Пришел, сел во главе стола и начал смешить. Был такой хохот, что мы с Мариэттой сползли со стульев и оказались под столом. Потом смешила Мариэтта. Когда она уставала от работы, она выходила на середину и возглашала: «На арене Мариэтта Чудакова!» После чего начинался общий хохот. Ей хорошо подыгрывала талантливая к смеху Дворцына. Из своего кабинета выходила Житомирская и тоже смеялась до слёз. Особенно участникам этого веселья нравилось потешаться надо мной, потому что, раз начавши смеяться, я никак не могла остановиться… И еще один рисуночек небольшой, засевший в памяти. Машке пять лет, мы с Мариэттой стоим у старой станции метро «Арбатская» и ждем, когда Роскина привезет Машку откуда-то. Стоим, говорим, забыли о ней, и Машка появляется неожиданно и бежит к нам, и у нее длинные-длинные ноги в красных чулках. Смотрим на нее, и Мариэтта говорит: «до сих пор не верю, не понимаю, что это мой ребенок. Не привыкла еще».

А когда Маша рожала, Мариэтта позвонила с сообщением, что вот-вот и собираются делать кесарево. Я, примерно как в случае с дизентерией, кинулась спасать Машу и уговорила-таки Мариэтту притормозить кесарево на полчаса. И ровно через полчаса звонок: «Наташка! Она родила!»

К нам в Израиль она приезжала с чемоданом книг, садилась на балконе и работала; садилась так, чтобы поднять глаза – и видно было Мертвое море (сейчас его уже отсюда не увидишь, построили дома, и они закрыли).

Дружба и взаимная любовь на всю жизнь. Вот три дарственные надписи. Ранние две на ее книге «Беседы об архивах»:

Друзей много, а подруга одна.

Дорогой Наташке и Косте

навеки преданная

Мариэтта

23 января 1976 г.

И, в другой раз, на другом экземпляре:

Дорогой Наташе

на память о нашей

– о чем же? о чем?

юности? молодости?

– о нашей прекрасной,

несмотря ни на что,

жизни,

с вечной благодарностью

за дружбу,

с пожеланиями

блага детям, Косте

и маме,

от Мариэтты

Апрель 1980

И много времени спустя – на «Мирных досугах инспектора Крафта»:

Наташе и Косте

– привет из общей

юности —

сердечно!

Мариэтта

18 сентября 2005

Москва

Два обращения к общей юности с интервалом в 25 лет… А до конца – больше, чем 45 лет вместе… Это только по дарственным…

И еще одно дружеское дело Мариэтты надо упомянуть. Я – в соавторстве – сделала очень важную (общественно важную) работу, увековечивающую память о моем отце, которому страна обязана появлению в СССР созданного на Западе пенициллина, и одновременно – кладущую конец исторической фальшивке об изобретении пенициллина в СССР Ермольевой. Написаны две статьи: первая статья трактует историю технологии и организации отцом производства, за что он был ошельмован, посажен и сослан; вторая статья – это публикация его собственного рассказа о своей тюремной судьбе, о том, как ему удалось совершить чудо – доказать свою правоту и заменить расстрельную 52а на мелкую уголовную. Обе эти статьи появились в печати стараниями глубоко почитавшей моего папу Мариэтты: первую она поместила у Харичева (спасибо ему!) в журнале «Знание – сила», а вторую («Самозащита репрессированного») Мариэтта дала возможность опубликовать в 15-м Тыняновском сборнике в разделе «Из истории советского общества».

Наталья Зимянина

Умерла Мариэтта Омаровна Чудакова.

Она даже в метро спокойно ехать не могла – к ней все время подходили и спрашивали: как жить дальше? Золотой ум, светлая голова. Иногда это совмещается. Трудно сразу собрать в памяти, как долго и как потрясающе она поддерживала лично меня. А уж сколько она сделала для страны, причем тихо, не выпячивая себя. Многие ли знают, что она по деревенским библиотекам развозила книги, беседовала там с детьми? Она восхищалась этими ребятами. Она так верила в Россию, в ее народ, так верила в какую-то его необоримую нравственность. Попробуй возрази – тут была целая буря: «А вот увидите!»

Однажды мы вместе были в Большом театре. Она очень любила музыку, особенно хороших певцов. Смотрите: еще спектакль не начался, а Мариэтта уже достала какой-то блокнотик и строчит там свои соображения. Потому что к ложе, которая чуть выше партера, завидев Чудакову, все время подходили люди и задавали те же вопросы, мы фактически не смогли выйти в фойе в антракте.

Великий талант, великая труженица, великий борец. Такая маленькая и хрупкая. Всем нам пример.

Светлая и вечная память.

Андрей Зубов

На митинге о лжи наших СМИ в отношении Украины в апреле 2014 г. она подошла ко мне, когда я только готовился выступать. Мариэтта Омаровна была одним из организаторов. «Спасибо, что Вы пришли, Андрей Борисович, многие уже боятся». И потом совсем дружески, хотя мы почти не знали друг друга лично: «Андрей Борисович, вы же историк, скажите, когда это кончится и как кончится? Новый Сталин, новая тирания, или есть надежда?» Ее ясные глаза смотрели на меня испытующе. Я понял, что для себя Мариэтта Омаровна знала ответ и ответ этот не был плачем безнадежности. – «Как историк, дорогая Мариэтта Омаровна, я уверен, что этот режим ненадолго. Долго рецидивы в истории не существуют». – «И я так же думаю. Спасибо вам за вашу «Историю России», она вдохновляет меня. Всю прочла». – «Спасибо Вам, Мариэтта Омаровна, вы вдохновляете меня каждым вашим словом, присутствием на демонстрациях, участием в митингах. Вот и в этом тоже».

Потом мы встречались много раз, беседовали по телефону. Мариэтта Омаровна желала провести публичный процесс над Сталиным, над КПСС, просила меня помочь в сборе материалов. Каюсь, помогал не всегда. Не было ни времени, ни сил.

Помню ее взгляд, очень добрый и одновременно очень сильный, мужественный и твердый. Ее борьба с <…> наследием большевицкого тоталитаризма была непримиримой. И ее стояние за правду в отношении Украины, Сирии, Грузии…

Она не была другом свободы, она и была свободой – свободой духа, совести и интеллекта.

Не удалось Вам на этой земле увидеть свершившимися свои мечты, дорогая Марэтта Омаровна. Жизни, даже долгой, оказалось мало. Ненадолго оказалось надолго. Пошел уже восьмой год войны с Украиной. И конца не видно. Но этот, еще невидимый, но безусловный конец и войны, и режима приближали Вы, дорогая Марэтта Омаровна, когда академическую работу стали делить с политической.

Для России и для страны предков Вашего отца Омара Хан-Магомедова – для Дагестана, Вы навсегда будете примером ума, гражданственности и совести. А еще – добра. Добра, думаю, в первую очередь.

Елена