Охотники нарочно оставляли «зверью» его путы, дабы получше узнать, с кем имеют дело. Повеситься в Гламурной яме на метровой длины веревке все равно не получилось бы. Но если пленник упорно искал способ сунуть голову в петлю, такого перед охотой долго не мариновали. У пленника должно было сохраниться желание бороться за жизнь, а если он заранее списывал себя со счетов, «зверь» из него получался неважнецкий.

- Ну что, тебе хватило времени обдумать, почему ты здесь, или все еще не догадываешься? - осведомился Мизгирь, присаживаясь на корточки у края ямы.

Папа Карло продолжал молча грызть буханку, поглядывая исподлобья на комвзвода. Вид у старика был злой и изможденный, но, судя по взгляду, он понимал, о чем его спрашивают.

- Отвечай! - приказал капитан. - А иначе, видит бог, я заставлю тебя говорить!

- Вы ошиблись, - отозвался пленник севшим голосом. - Я не тот, кто вам нужен. Я простой рабочий. Ремонтирую дорогу. Я никому не причинил зла.

- Ошибаешься, - возразил Мизгирь. - Мы тут навели у дорожников справки. Тебя зовут Пахом Чернобаев и ты отсидел максимальный срок в Святом Остроге. Так что брось прикидываться белым и пушистым. Лучше расскажи, за что ты убил тех людей и каких еще бед натворил четверть века назад.

- Я никого не убивал. Меня подставили, - ответил Папа Карло. - Я отсидел по ошибке. Расплатился за чужие грехи.

- Ну надо же! Экий невезучий ты парень, - наигранно посочувствовал ему комвзвод. - Кого ни возьми, все насчет тебя ошибаются. Прямо не злодей, а истинный мученик! Но я повторяю вопрос: в чем провинились перед тобой те пятеро, за чье убийство тебе впаяли срок? И кончай рассказывать мне сказки о своей невиновности. Будешь честен - в скором времени выйдешь отсюда. Продолжишь юлить и лгать - я тебя в этой яме сгною.

Прежде чем ответить, Пахом доел хлеб и запил его большими глотками воды.

- Те пятеро, о которых вы говорите, собрались вместе в одном баре, чтобы меня убить, - признался Чернобаев. - И убили бы, кабы я их не опередил. Я всего лишь защищался. Также, как поступили бы и вы на моем месте. А меня за это взяли и осудили. Где же тут справедливость?

- У этих людей были семьи?

- Почем мне знать. Может, и были. Я не интересовался.

- И на кой черт им понадобилась твоя смерть?

- После Первой Уральской по этим землям рыскало немало мстителей и охотников за головами. Да и после Второй, надо думать, их было достаточно. А вы разве не из таких? Зачем вы меня схватили и наводили обо мне справки?

- Так ты воевал? На чьей стороне? - Мизгирь пропустил вопрос пленника мимо ушей.

- Ни на чьей, - мотнул он головой. - Но этого тоже иногда хватало, чтобы перейти дорогу или «западным», или «восточным».

- Кем же ты был, если не тем и не другим? Бандитом и мародером?

- Обычным мирным гражданином. Старался держаться подальше от ваших разборок - они меня не интересовали. Но вам было наплевать, кто я - мирный беженец или мародер. Для вас, «восточных», я был врагом лишь потому, что не хотел сражаться за вашу чертову независимость! А зачем она мне сдалась? Я уже был независимый! Причем и от вас, и от «западных», чьи руки также были по локоть в крови и чьи лозунги звучали столь же мерзко.

- То есть прикидываешься мирным беженцем, да? - переспросил комвзвод. - Ну-ну, заливай больше! Думаешь, я не в курсе, что во время войны ты состоял в банде некоего Мотыги? Того, которого грохнули потом братья Дерюжные.

- Знать не знаю ни про какого Мотыгу, ни про здешние банды, - отрезал Чернобаев. - Это кто вам про меня такое наплел? Случайно не Колька Чулым?

- Нет, не Колька, - соврал Мизгирь. Пленник не узнал его, а иначе бы уже припомнил, что виделся с ним на заднем дворе «Козырного короля». - Но есть в округе люди, которые не забыли, кто такой Пахом Чернобаев. И на кого он работал, прежде чем загремел в Острог...

На самом деле Мизгирь не наводил о Папе Карло справки в дорожной службе, так как это выглядело бы подозрительно. Вместо этого он наказал своим людям подслушивать в барах разговоры дорожников. И вот вчера выяснилось, что один из их коллег уже третий день не выходит на службу. И что в бараке, где он жил, его тоже не видели с самого воскресенья. Разумеется, пропавшего без вести бывшего зека знали на работе под настоящим именем. И знали, за что он отсидел, поскольку его устроил туда сам начальник Острога.

С этими сведениями и пришел Мизгирь к кладовщику «Гордой», о котором заикнулся тогда в беседе с Чулымом. Однако старенький дядя Вася мало чем помог комвзводу.

«Ты думаешь, я тутошних окаянных бандюков по именам знал? - усмехнулся кладовщик в ответ на вопрос, знаком ли ему некий Пахом Чернобаев. - Они же друг друга только по кликухам называли, да и те поди все упомни. Кто из них мог убить пятерых и загреметь на долгий срок? Ну ты и вопросы задаешь! Да кто угодно! За каждым такой список грехов числился, что его на суде три дня кряду зачитывали бы. Хотя после гибели Мотыги большинство его подручных разбежалось, а прочие в могилы слегли. Так что в Остроге, сдается мне, чалилась мелкая сошка. Одна из шестерок, которую скормили тогдашнему правосудию также, как Чулым «скормил» выживших дерюженцев «святым»»...

- Даже так? И почему вы не устроили мне очную ставку с тем свидетелем? - поинтересовался Папа Карло в ответ на последнее заявление Мизгиря.

«Потому что дядя Вася не входит в охотничий клуб», - должен был сказать на это капитан, но, разумеется, не сказал.

- Я почти три месяца на воле, но до сих пор не встретил ни одного старого знакомого, - продолжал Пахом. - А вы вот так запросто его нашли? По-моему, вы мне лжете.

- Единственный лжец здесь - это ты, - возразил комвзвод. - Только зачем нам предъявлять тебе какие-либо доказательства? Ты не на суде, а я не твой прокурор. Мы достаточно о тебе разузнали, осталось лишь, чтобы ты сам признался во всех своих злодеяниях. Полная искренность - твой единственный ключ к свободе.

- И какой вам прок от моей исповеди? На хлеб ее не намажешь, денег от этого у вас не прибавится и мир не станет чище. Вы просто любите издеваться над беспомощными людьми, вот что я вам скажу. А сознаваться в грехах их заставляете, чтобы не выглядеть в глазах друг друга конченными садистами и чтобы придать вашим пыткам хоть какой-то смысл. Только со мной вы ошиблись. Мне не в чем раскаиваться. Ни перед вами, ни перед кем бы то ни было. Я искупил свои грехи на пять жизней вперед, отсидев огромный срок за то, за что другого наверняка бы оправдали.

- Ну это мы еще поглядим, - пообещал Мизгирь, вставая с корточек. - Не желаешь каяться сегодня - пожелаешь завтра. Времени у нас в запасе хоть отбавляй.

И он, плюнув на прощание в яму, снова оставил пленника в одиночестве.

На самом деле времени у охотников было не слишком много. До прилета Горюева оставалась всего неделя. И когда он появится, будет уже неважно, сознается Папа Карло в грехах молодости или нет. Но даже если сознается, досрочно его из Гламурной ямы все равно не выпустят.