– Понимаю.

– Расскажите о Грис.

– Сеньорите Грис двадцать девять лет. Из них двенадцать она работает на меня. Осиротела во время войны. Потеряла родителей в восемь лет. Воспитывалась в патронате Рибас, сиротском приюте в Барселоне, откуда была исключена в пятнадцать лет из-за нарушений дисциплины. Года два она жила на улице, работая на спекулянта и афериста по имени Бальтасар Руано. Он возглавлял банду малолетних воров, пока жандармерия не взялась за него всерьез. Его, как многих других уголовников, казнили в тюрьме Кампо-де-ла-Бота.

– Я слышал, что…

– Это не проблема. Она способна позаботиться о себе и, уверяю вас, умеет защищаться. Грис получила ранение во время войны, при бомбардировке Барселоны, однако увечье не мешало ей выполнять работу должным образом. Алисия Грис – лучший оперативник из завербованных мною за двадцать лет службы.

– Тогда почему же она не явилась в то время, которое вы ей назначили?

– Я понимаю ваше разочарование и снова приношу извинения. Алисия порой бывает строптивой, но почти все уникальные агенты, работающие на самых трудных направлениях, ведут себя так же. Примерно месяц назад у нас возникли рабочие разногласия по поводу одного дела, которым она занималась. Я временно отстранил ее и снял с довольствия. Она проигнорировала встречу, намекая, что все еще сердита на меня.

– Если позволите высказать мнение, ваше отношение кажется в большей степени личным, нежели профессиональным.

– В моей сфере одно без другого невозможно.

– Меня беспокоит подобное пренебрежение к дисциплине. В нынешнем деле новых осечек быть не должно.

– Их и не будет.

– Для нас это чрезвычайно важно. Мы рискуем головой. Вы и я.

– Предоставьте мне решение вопроса.

– Расскажите еще о Грис. Что в ней такого особенного?

– Она видит то, чего не видят другие, мыслит иначе, не так, как остальные. Там, где все увидят закрытую дверь, она заметит ключ. Где другие потеряют след, она найдет улику. Это дар, образно говоря. И главное, для сторонних глаз Алисия Грис умеет быть невидимой.

– Именно так она раскрыла преступление, известное как «дело куколок Барселоны»?

– Восковые невесты. Первое дело, в котором Алисия работала на меня.

– Меня всегда занимал один вопрос. Говорили, что префект…

– Все это случилось много лет назад.

– Но у нас ведь есть время, пока мы ждем барышню.

– Разумеется. История произошла в сорок седьмом году. Я получил назначение в Барселону. До нас дошли сведения, что в течение трех лет полиция обнаружила в разных частях города по меньшей мере семь трупов молоденьких женщин. Их находили сидевшими на скамейке в парке, на трамвайной остановке, в кафе «Паралело». В том числе одну из них увидели стоявшей на коленях в исповедальне в церкви дель Пино. Все были в белом, безупречно накрашены. В телах не осталось ни капли крови, они пахли камфарой. Погибшие напоминали восковых кукол, отсюда и появилось название.

– Их имена известны?

– Никто не заявлял об их исчезновении, на основании чего полиция предположила, что жертвы были проститутками. Данная версия впоследствии подтвердилась. Несколько месяцев новые трупы не находились, и полиция посчитала дело закрытым.

– И тогда произошло очередное убийство?

– Верно. Маргариты Мальофре. Ее нашли в кресле холла отеля «Ориенте».

– Она была содержанкой у…

– Маргарита Мальофре работала в доме свиданий определенной категории на улице Элисабетс, где предлагались услуги особого свойства по очень высокой цене. Стало известно, что тогдашний префект часто посещал упомянутое заведение и погибшая была его любимицей.

– Почему именно она?

– Похоже, Маргарите Мальофре удавалось дольше остальных продержаться не теряя сознания, несмотря на весьма специфические привычки префекта, и потому кабальеро отдавал ей предпочтение.

– Ай да его превосходительство!

– Суть в том, что, установив эту связь, дознание сразу возобновили, а учитывая деликатность темы, оно попало в мои руки. Алисия только начинала работать у меня, и я поручил расследование ей.

– Не слишком ли непристойная фабула для столь юной особы?

– Алисия была неординарной юной особой и совсем не впечатлительной.

– Как закончилась история?

– Достаточно быстро. Алисия провела несколько ночей на улице, наблюдая за входом и выходом самых известных домов терпимости Раваля. Выяснила, что во время регулярных полицейских облав клиенты незаметно ускользали через потайную дверь и девочки или мальчики из числа персонала притонов поступали так же. Алисия решила проследить за ними. Они прятались от полиции в подъездах домов, кафе и даже в канализационных колодцах. Их отлавливали и доставляли в участки, задерживая на ночь, а кое-кого даже сажали за решетку, что, впрочем, к делу не относится. Но кое-кто ухитрялся оставить полицейских с носом. И те, кому везло, прятались всегда в одном и том же месте: на пересечении улиц Хоакина Косты и Пеу-де-ла-Креу.

– А что там находилось?

– На первый взгляд ничего особенного. Зерновые амбары. Бакалейная лавка. Гараж. И ткацкая мастерская, у хозяина которой, некоего Руфата, в прошлом возникали проблемы с полицией из-за его склонности нарушать границы дозволенного. Он подвергал телесным наказаниям своих работниц, одна даже лишилась глаза. Кроме того, Руфат являлся постоянным клиентом заведения, где служила Маргарита Мальофре до своего исчезновения.

– Алисия быстро напала на след.

– Именно поэтому она сразу исключила Руфата из числа подозреваемых. Он хоть и был жестоким человеком, но к нашему делу имел лишь то отношение, что случайно посещал интересовавший нас публичный дом, располагавшийся по соседству с его мастерской.

– Что дальше? Пришлось начинать сначала?

– Алисия всегда утверждала, что события развиваются согласно внутренней логике, а не логике внешних факторов.

– Какой же логике отвечали обстоятельства данного дела, по ее мнению?

– Той, что она называет логикой симулякра.

– Я перестал вас понимать, Леандро.

– Если излагать коротко, Алисия полагает, что все происходящее в обществе, в публичном пространстве представляет собой симулякр, некую имитацию того, что нам хотелось бы считать реальностью и чего в действительности не существует.

– Отдает марксизмом.

– Ничего подобного. Алисия – одно из самых скептически настроенных созданий, каких я знал. По ее теории, все без исключения идеологические модели и принципы являются плодом возбужденного рассудка. Симулякрами.

– Час от часу не легче. Для меня загадка, чему вы улыбаетесь, Леандро. Я не вижу тут ничего хорошего. Эта сеньорита нравится мне с каждой минутой все меньше. Она хотя бы хорошенькая?