Чтобы избавиться от видений, она зажмурилась так сильно, что перед глазами поплыли круги. В этот момент экипаж подкинуло на очередной кочке, Женя вскрикнула от неожиданности и метнула на лорда Фэйна перепуганный взгляд.

Тот, наконец, перестал быть восковой мумией, уголок губы приподнялся.

– Теперь я вижу, вы все-таки живая, – сказал он.

Женя нервно сглотнула и проговорила, морщась про себя тому, как слабо звучит ее голос:

– Были сомнения?

– Честно сказать, я передумал всякое, – усмехнулся он. – Уже пол часа вы, словно не женщина, а восковая кукла. Хотя после такого это закономерно. Вы напуганы.

– Вы меня тоже пугаете – сдавленно произнесла Женя.

– Вам стоит узнать меня чуть луче, – с легкой улыбкой заметил маркиз.

Женя напряженно повела плечом.

– После увиденного как-то боязно, – отозвалась она.

– Справедливо, – хмыкнув с каким-то удовлетворением, произнес лорд Фэйн. – Женщины меня боятся. Тем не менее, я маню их, как свет мотылька. Однако сообщу, чтобы вы не сложили неверного мнения. Я с готовностью принимаю этих мотыльков.

Кашлянув, Женя проговорила опасливо:

– Я бы и не подумала иначе. Только я не мотылек, если что.

– О б этом и речь, – с ухмылкой отозвался лорд. – Вы ведь и в первые наши встречи повели себя отнюдь непривычно. Спорили, пытались угрожать.

– Вы сами напрашивались, – пробормотала Женя, пытаясь унять дрожь в теле. Она все еще чувствовала, как, несмотря на произошедшее, лорд скользит по ней взглядом, похожим на змею, холодную и гладкую, словно шелк.

Лорд приглушенно засмеялся.

– Вы прелесть, мисс Джини, – произнес он. – Даже сейчас у вас хватает мужества не пуститься в рыдания. Будьте уверены, после случившегося любая дама, из всех, что я знаю, уже сотрясалась бы в истерике и требовала бы нюхательную соль.

Женя закусила губу и отвернулась к окну, где проплывают темные силуэты домов. Луна освещает лишь крыши, и кажется улицы поглотила тьма.

Сотрясаться в истерике, хмыкнула про себя Женя. Она с удовольствием разревелась бы, зарывшись под ворох одеял в своей маленькой, уютной квартирке. Да только квартирка сейчас вне зоны доступа. И раскисать совсем не время.

Она тяжело вздохнула и обхватила руками плечи.

– В моей стране всех учат быть сильными, – сказала она.

– Да, я слышал, – отозвался лорд, явно довольный, что Женя не замолчала. – Мне доложили, вы из какой-то далекой, удивительной страны, где нравы очень отличаются от местных.

Женя снова вздохнула. Говорить об этом не хотелось, к тому же, опасно.

– Кажется, вы сами не отсюда. Вы назвались МакФэйном, – переменила она тему. – Вы ирландец?

Фэйн сдержанно улыбнулся, хотя Жене показалось, он доволен.

– Вы наблюдательны, мисс Джини.

– Но лорд Адерли зовет вас просто Фэйн, – сказала Женя и тут же исправилась: – Точнее, лорд Фэйн.

– Это так, – согласился он. – В этом городе меня знают, как маркиза Фэйна. Без приставки, выдающей мои корни.

– Вы не хотите, чтобы здесь знали, что вы ирландец? – удивилась Женя, и даже дрожь немного прошла, уступая интересу.

Фэйн кивнул.

– Обо мне и так достаточно слухов. Не хочу, чтобы к ним прибавилась еще и правда.

Глаза Жени округлились, она чуть отклонилась, не зная, как реагировать на его слова.

– И вы поделились этой правдой со мной? – изумилась она.

Лорд усмехнулся.

– О, мисс, пока я с вами ничем не делился. Но для местных быть ирландцем значит несколько больше, нежели просто пришлым.

– А вы не боитесь, что я расскажу об этом кому-нибудь? – спросила Женя больше из любопытства, чем из-за реального желания исполнить угрозу.

Лорд Фэйн вдруг поднялся и пересел к Жене, оказавшись так близко, что она ощутила его тепло. Его рука легла на спинку сидения, словно он планирует чуть позже ее обнять. Вжавшись в стенку, Женя вытаращила глаза на лицо лорда, которое остановилось в паре десятков сантиметров от ее.

Темные, как полночь, глаза оглядели все её лицо, Женя шумно сглотнула, ощутив, как безумно забилось сердце. Взгляд лорда сполз ниже и остановился в ложбинке на шее, которая, видимо, сильно пульсирует.

– Почему-то мне кажется, мисс Джини, – проговорил он бархатно, продолжая наблюдать за пульсацией в ложбинке, – что вы никому ничего не скажете.

От такой близости незнакомого мужчины по венам потек кипяток, в груди стало горячо, а во рту пересохло. Она попыталась отстраниться, но затылок уперся в стенку экипажа. В эту секунду она поняла. что действительно ничего не расскажет о лорде Фэйне, ибо всем телом ощутила – это для её же блага.

– Вы слишком близко, – проговорила она дрогнувшим голосом.

– А вы слишком напряжены, – отозвался тот. – Позвольте вам помочь.

– Вы и так сделали сегодня для меня много, – попыталась запротестовать Женя еще и потому, что не представляла, каким образом лорд собрался помогать.

– Мелочь, – уверенно сообщил Фэйн. – Повернитесь спиной.

– Я не уверенна…

– Смелее, мисс Джини, – усмехнулся лорд. – Обещаю не делать ничего против вашей воли.

Женю переполняли сомнения, страх, который совсем не хотелось демонстрировать, и недоверие. Но все же, подозрительно косясь на лорда, она медленно повернулась.

Тут же горячие пальцы легли ей на плечи, а через секунду по телу прокатились волны такого удовольствия, которого она в жизни не ощущала. Сильные пальцы умело мяли, шею, плечи и задеревеневшие мышцы лучше массажиста, которому она платила по три тысячи за час. Они находили самые нужные точки, давили, и по телу одна за другой прокатывались волны мурашек.

– О… Какой кайф, – прошептала Женя по-русски, на секунду забыв обо всем.

– Это польский? – спросил лорд. – Понял ровно половину, но думаю, вам нравится.

Женя прикусила губу. Она уже привыкла, что ее русскую речь в Европе не понимают ни в двадцать первом, ни в восемнадцатом веке.

– Не совсем, – уклончиво проговорила она, прикрывая глаза от удовольствия, и смутно понимая, что творит что-то совсем из ряда вон.

– Как вам будет угодно, – раздался его шепот прямо над самым ухом.

Дыхание лорда опалило. Женя ощутила, что движения пальцев изменились, стали легче и невесомее, вызывая мурашки уже совсем другого рода. На секунду она растерялась, провалившись в коктейль ощущений, от происходящего. Палец лорда, тем временем, проскользил от шеи к плечу и стал очень медленно, словно боясь спугнуть, спускаться к груди.

– Какая нежная кожа, – прошептал он снова. – Никогда такой не встречал.