Со всей возможной осторожностью Грин пожал маленькую, белую, идеально чистую руку президента и попрощался. Если бы не ответственность, возложенная на него, он улыбался бы, покидая резиденцию, настолько окрылила его уверенность Астафьева.

Президент не сник перед лицом надвигающейся угрозы. Напротив, он готов был вступить в борьбу, защищая свою Родину. И Глеб Грин считал за честь стоять плечом к плечу с таким человеком.

Возможным называют то, что кажется возможным, а невозможным – то, что кажется невозможным. Дорога появляется, когда ее протопчут люди. Каковы же они? Они такие, какие есть. Почему они не таковы? Они не таковы потому, что такими не являются. Каждому человеку изначально свойственно особое качество, и каждый человек изначально имеет свои возможности. Нет человека, который был бы лишен присущих ему качеств и возможностей.

ЧЖУАН-ЦЗЫ

Как уже говорилось выше, по прошествии двух месяцев после исторической встречи Астафьева с Силиным Грин устало потер покрасневшие глаза, зевнул и выключил компьютер. Объем усвоенной информации был настолько велик, что едва укладывался в голове.

Глеб с наслаждением потянулся и зевнул. По идее, ему следовало потерять сон, аппетит и покой после того, что он узнал, однако майор с самым невозмутимым видом соорудил себе бутерброд с сыром, включил чайник и, пока вода закипала, постелил постель. Не прошло и получаса, как он мирно спал под теплым одеялом, подоткнув под голову скомканную подушку.

Утром, до изнеможения позанимавшись на тренажерах, Грин освежился под душем, привел себя в порядок и позавтракал.

Когда-то эта квартира принадлежала члену Союза писателей СССР Королькову В.И., произведений которого Грин не читал. О его существовании Грин узнал по медной табличке, привинченной к двери поржавевшими шурупами. Сперва он избавился от таблички, а потом и от самой двери, заменив ее на звуконепроницаемую, современную.

В отличие от кухни, комнаты были просторные, светлые. Квартира считалась служебной и находилась в знаменитой сталинской высотке на Котельнической набережной. Легенда гласила, что кандидатуры будущих жильцов элитного дома утверждал сам Иосиф Виссарионович (большой друг не только ученых и физкультурников, но также архитекторов и строителей). Увидев в списках исключительно фамилии высоких чинов из МГБ и МВД, вождь с присущей ему мрачной иронией осведомился у Берии: «Скажи, Лаврентий, а что, кроме этих людей, в Москве больше никто не проживает, а?»

Этой реплики оказалось достаточно, чтобы срочно перекроить списки 700-квартирного здания. Бериевские директивы немедленно предоставить списки кандидатов в жильцы чудо-дома были направлены в министерства, Академию наук, крупнейшие вузы, ведущие театры. В результате здесь поселились такие сугубо штатские люди, как Михаил Жаров, Галина Уланова, Константин Паустовский. И никому не известный Корольков, который, возможно, потихонечку строчил доносы вместо произведений соцреализма. Хотя что могло быть социалистичней иреалистичней, чем подобные сигналы бдительных граждан?

Если судьба Королькова оставалась для Грина тайной, покрытой мраком, то историю дома он себе представлял неплохо. Сданный в эксплуатацию в 1952 году, он считался по тем временам вершиной архитектурной мысли. Вывезенные из побежденной Германии бесшумные лифты носились по 26-этажному зданию со скоростью три метра в секунду, во всех квартирах имелись телефоны, ванные комнаты были оборудованы невиданным в послевоенной стране чудом – биде, а кухни сверкали трофейным кафелем. На первом этаже, отделанном гранитом и мрамором, размещались гастроном, кинотеатр «Знамя», булочная, киоск «Союзпечати», овощной магазин, почта, телеграф и даже ателье-люкс. В холм во дворе искусно встроили манежный гараж на сотню автомобилей, а под зданием соорудили огромное бомбоубежище, вентиляционные башни которого денно и нощно напоминали жильцам о ядерной угрозе со стороны Запада.

СССР канул в небытие, а угроза осталась. И, как водится, не только с Запада. Восточные соседи тоже не теряли времени даром.

Грин включил компьютер и вновь погрузился в море электронной информации. Многое из того, что президент считал крайне важной и секретной информацией, он пропускал или просто бегло просматривал, поскольку это давно не составляло ни государственной, ни даже просто военной тайны. О том, что каждый пятый обитатель планеты Земля говорил по-китайски, не знал разве что ленивый. Про «желтую опасность» писал еще Джек Лондон, и суть проблемы с тех пор мало в чем изменилась. Причины неиссякаемого притока мигрантов из Поднебесной были яснее ясного. Плохо жилось людям за Великой Китайской стеной, вот и бежали они оттуда, ища, где посытнее и поспокойней. Власти смотрели на это сквозь пальцы. Более того, негласно поощряли нелегальное переселение китайских семей в Россию. Для них это было спасением. Если бы не «миграционный клапан», перенаселенная страна давно бы взорвалась от перенапряжения.

Но разве это повод предоставлять свои территории полчищам азиатов «с голодными и жадными очами»? Грин полагал, что нет. По его мнению, фактическая сдача Сибири и Дальнего Востока являлась самым настоящим преступлением.

Он не мог понять мотивов, которыми руководствовалось российское правительство, передавая Норвегии «лишние» 88 тысяч квадратных километров Баренцева моря, что автоматически влекло за собой ежегодную потерю пяти миллиардов тонн углеводов. С какой стати? Зачем? За что? Вразумительных ответов не было. Но еще хуже обстояло дело с так называемым русско-китайским сотрудничеством, начавшимся с подачи премьер-министра. Отличный повод перебросить на восток России десяток-другой китайских рабочих с их семьями. Русских, проживающих там, даже не придется вырезать. Они будут вытеснены, сметены со своих территорий миграционным потоком, хлынувшим с юга и востока. Им придется продавать свои дома и уезжать. И не только простым гражданам, но и чиновникам, которым не будет места на заселенных китайцами территориях. Все будет кончено в течение ближайших восьми лет. И все это время наивные россияне будут пребывать в полном неведении по поводу происходящего. Средства массовой информации станут вешать им китайскую лапшу на уши, а завсегдатаи Кремля будут обосновывать необходимость освоения Сибири китайцами ввиду отсутствия у России финансовых и человеческих ресурсов…

Может быть, главная проблема состояла в отсутствии у них совести?

Было жутковато читать докладную записку заместителя главы администрации Президента России, который рапортовал о том, что «есть основания полагать, что китайцев-нелегалов у нас на порядок больше, чем проживающих на законных основаниях. Только на Дальнем Востоке их не меньше трех миллионов. В иных приграничных районах они уже составляют большинство населения». Правда, после этого признания чиновник спешил заверить Астафьева: «Но мы не допустим выхода ситуации из-под контроля, а уж тем более отторжения от России ее земель».

Каким образом он намеревался воспрепятствовать китайцам? Ведь точно такие же чиновники, как он сам, только рангом пониже, брали взятки от нелегалов, способствуя тому, что целые орды их прорывались через границу. В основном они оседали в китайском подполье, производя горы «американских» джинсов, костюмов «Версаче» и всевозможных наркотиков.