– Я? Да. Я – другое дело. Я всегда ненавидел таких, как ты. Сильные, ловкие, пользующиеся успехом у девушек. Еще в школе… А кто я? Вы всеми силами старались меня убедить в том, что я – никто. Вы – умнее. Вы – сильнее…

– А ты подглядывал в женскую раздевалку и доносил втихомолку учительнице на одноклассников?

– Нет, я ждал. Я знал, что когда-нибудь… Не может быть такого, чтобы справедливость не была восстановлена. Есть что-то, в чем я вас смогу обойти. Есть! Восемь лет назад… Да, восемь, в две тысячи девятом. Несколько человек, «верблюды» с Территорий, полезли на свалку… И подцепили нить. Не они ее нашли, она нашла их. Пять человек. Пять «верблюдов». Двое умерли сразу. На месте. Еще двое бежали, убивая всех на своем пути… Представляешь? Они бегут, вокруг люди падают-падают-падают… Эти двое не поняли, что с ними происходит. Просто бежали, хотели… не знаю, что они хотели. Может быть, затеряться в толпе… Не знаю.

Тут налево, – спохватился Гость.

Ильин свернул на лесную дорогу. Две колдобины, местами с лужами от недельной давности дождя.

– Да, – сказал Гость. – Этих двоих застрелил кто-то такой же героический, как ты. Тогда же не знали, что нить в мертвом теле еще продолжает жить почти двое суток. И не просто жить, а убивать всех в радиусе сотни метров. Потом предположили, что нить – чей-то симбионт, питающийся энергией нервных клеток, что, потеряв своего носителя, она пытается питаться вот так, самостоятельно, не имея возможности сменить пару… Да, вот такая вот верность.

Машину тряхнуло на выбоине.

Ильин удержал руль. Перед глазами мелькнуло.

– Ты бы своего глиста держал, что ли.

– Извини, иногда так бывает, от неожиданности. – В голосе нет сожаления.

– И многих ты так, от неожиданности? – спросил Ильин.

– Я же сказал – извини.

– Хорошо, – кивнул Ильин. – Извиняю. А ты оказался тем пятым?

– Что, я похож на «верблюда»? – В голосе Гостя прозвучала почти обида. – Нет, конечно. У того, пятого, хватило ума не дергаться, переждать период адаптации и заняться делом.

– Убивать?

– Можно и так сказать. А можно – делом. Его услуги стали настолько популярны, что он мог бы разбогатеть, если бы был чуть поскромнее.

– Скромность украшает, – кивнул Ильин.

– Она продлевает жизнь, – сказал Гость. – Обидно, но единственного носителя убрали самым банальным образом – снайпер в пустынном месте, возле Внутренней границы.

…Информация просочилась. Как жуткая сказка, как легенда. Как соблазн. Нужно только принять решение и захотеть. Дальше… Дальше у всех было по-разному. Пробраться на Территорию. Продать все что было, украсть, ограбить, чтобы хватило денег на пропуск. Потом… Преодолеть страх. И ночь за ночью проползать к свалке, к одной, потом к другой… Вползать в зловонную темноту, лежать и ждать… ждать… ждать… Сжимать кулаки, рвать ногтями кожу, чтобы не закричать от ужаса, не броситься прочь от липкой неизвестности… И молиться, чтобы нить тебя нашла, чтобы вошла в тебя и прижилась. Трое из десяти погибают еще до того, как появляется нить: никто так толком и не выяснил, что именно копошится на свалке. Еще трое – не уживаются. На свалке вообще не бывает хороших смертей, но эта смерть – самая плохая. Далеко слышно, как умирает неужившийся. И долго. Иногда – полторы-две недели.

Помочь нельзя: нить не отпускает, – а убить беднягу… Можно, в принципе, напалмом, но кто станет жечь свалку – этот источник бесценных раритетов. Кто? Вот и умирают. Умирают-умирают-умирают…

Еще двое из десяти умирают через неделю. Все нормально, нить прижилась, работает… И вдруг. Останавливается сердце. Все. Только двое из десяти могут стать носителями.

Зато потом… Потом начинается совсем другая жизнь…

– Я хотел стать носителем, и я стал им, – заключил Гость. – Я буду убивать, потому что мне это нравится. Не исключено, что когда-нибудь я приду за тобой. Это будет обязательно в людном месте. В очень людном месте… В парке, возможно. Или на школьном дворе. Я медленно подойду к тебе, медленно, чтобы ты видел, чтобы ты знал… Такой сильный, такой готовый умереть за человечество в целом и за каждого человека в отдельности. Ты будешь знать, что я иду убивать тебя, но сам ты ничего не сможешь сделать, даже имея оружие, иначе погибнут невинные.

– Сейчас слюной изойдешь… – тихо сказал Ильин. – Или кончишь…

– Это и вправду похоже… Я видел его глаза, когда медленно… медленно…

– А не боишься мне все это рассказывать?

Гость усмехнулся и промолчал.

– Нет, ты ведь говорил, что убрали того, нескромного. А сам…

– Рассказываю тебе обо всем? – Улыбка Гостя стала шире и… увереннее, что ли. – Тот, из «верблюдов», просто любил развлечься… Пошалить нитью… Ты ведь знаешь, что такое молекулярный зонд?

Теперь промолчал Ильин.

– Знаешь… А ведь это та же самая технология… Нужно только научиться ею пользоваться правильно. Все зависит от личного мастерства носителя. Можно просто клиента высосать, а можно поводить на нити, как марионетку. Хочешь, я сейчас тебя… – Голос Гостя стал тихим и вкрадчивым. – Я сейчас тебя подвешу. Это небольно. Некоторым даже нравится.

– Наверное, – кивнул Ильин. – Не исключено. Спасибо за предложение – обойдусь.

– Я самым краешком… – прошептал Гость, потом захохотал.

Ильин внимательно смотрел перед собой.

– Ладно, – отсмеявшись, сказал Гость. – Это я так иногда шучу. Иногда. Больше не буду. Главное, чтобы ты понял – я могу делать все что угодно. Таких, как я, единицы. Я – лучший. Понятно?

– Отчего же? Понятно. Хорошие специалисты всегда в цене. Всегда. Вот я, например, из допотопной «драгуновки» тебя смогу снять с полукилометра. Идешь ты, спокойный и уверенный, улыбаешься сам себе… И вдруг… ты даже не услышишь выстрела. Просто вдруг перестанешь любоваться собой. Чпок! И ты умер. Мозги – на земле. Это только в кино человек, схлопотав пулю, долго и плавно опускается вниз. Обычно, если смотреть в оптику, силуэт… клиента просто исчезает из поля зрения. Ты, кстати, не боишься, что меня пригласили именно для этого?

– Не боюсь, – почти выкрикнул Гость. – Не боюсь!

– Какие мы теперь нервные! – Настроение Ильина заметно улучшилось. – Такой серьезный и уверенный… Носитель и вершитель… Ты же сам сидишь на своей нити, как наркоша на игле. Ты точно уверен, что это тебе нравится убивать? А может, это она хочет кушать?

– Замолчи! – взвизгнул Гость. – Заткнись!

– А то что? – Ильину стало смешно.

Наплевать на все. Что он может сделать? Чувство гадливой опаски, охватившей Ильина после первого прикосновения, прошло. Испарилось, оставив после себя резкий привкус куража, приходящего обычно перед последним броском.