Ребекка… его дочь.

Гарольд с силой ударил кулаком по подушке, погасил настольную лампу и, как ни странно, наконец, заснул. Но в два часа ночи проснулся от собственного хриплого крика, с бешено колотившимся сердцем. Его снова мучили жуткие образы, навеки врезавшиеся в сознание.

Он совершил тогда ошибку, поехав на место аварии, и теперь искореженный металл и осколки стекла стали частью всех его кошмаров. Но хуже всего были крики — Лоры и Ребекки, страшные звуки, от которых сердце его разрывалось от боли, а глаза застилали слезы.

Гарольд сел в постели и нервно взъерошил волосы. Он уже по опыту знал, что бесполезно пытаться снова заснуть, пока не успокоится. Дома, в своей квартире, он обычно вставал и принимался за работу или включал телевизор. Но здесь, даже зная, что у матери сон очень крепкий, Гарольд не хотел рисковать, чтобы не разбудить ее.

Гарольд пытался унять нервную дрожь, но это не удавалось. Совершенно ясно, что означает этот сон, мрачно думал он, уставившись в стену. Он не готов идти на риск и снова вступать в брак. С потерей Ребекки у него словно сердце вырвали из груди…

И вот теперь эта близость с Крис, и это отчетливое чувство, что не все в их близости чистая физиология.

Надо убираться отсюда немедленно, пока еще не поздно, предупреждал внутренний голос.

Праздновать день рождения Мелани начали с самого утра — Гарольд порадовал мать подарками, привезенными из разных стран. Днем к обеду пришли ее друзья, а потом, когда мать предавалась отдыху, гордо именуемому ею «сиестой» (ибо только древние старухи спят после обеда), сын попытался занять себя чтением нового бестселлера. В три тридцать позвонили в дверь.

Крис со своими планами, подумал Гарольд, отправляясь открывать. Сердце у него заколотилось. Однако на пороге стоял молодой человек. Он был одет в бежевые брюки и рубашку со знакомым логотипом «Бьюти Лэнд». Горькое разочарование, которое почувствовал Гарольд, совсем не соответствовало его намерению решительно порвать с Крис. Молодой человек обладал исключительно привлекательной внешностью — этакий сексапильный голубоглазый блондин.

Том, подумал Гарольд. Она прислала вместо себя Тома. Женщины, наверное, проходу не дают этому красавчику.

Между тем Том протянул Гарольду конверт.

— Вас не затруднит передать это миссис Смиттер? Это план сада, разработанный Крис Робинс, а я ее ассистент.

Гарольду решительно не понравилось, как Том произнес имя Крис, — слишком интимно, что ли. Но он тут же рассердился на себя и вслух вежливо произнес:

— Кажется, она собиралась сама завезти планы?

— Во второй половине дня Крис обычно работает дома, — уклончиво отозвался Том. — Если будут вопросы, звоните ей домой — телефон указан на прейскуранте.

— Понятно. Я передам это миссис Смиттер, спасибо.

Том удалился с видом столь независимым, что это сделало бы честь любому ковбою. А Гарольд вернулся в дом и принялся писать письмо Крис. Перепробовав несколько версий, он скомкал испорченные листки, отнес их в подвал и засунул поглубже в мусорный бак, а письмо запечатал в конверт.

Он очень старался скрыть свои чувства, поэтому письмо получилось холодным и сухим. Боясь передумать, он поспешно вышел из дома, сел в машину матери и поехал к дому Крис.

Какой же ты трус, Гарольд Фарбер, упрекал он сам себя, подходя к порогу. Ему пришлось постучать дважды, прежде чем дверь отворилась.

Крис была бледна как привидение, под глазами залегли темные круги.

— Гарольд! — простонала она и прижалась щекой к его груди.

Теперь она понимала, что имела в виду Вивьен, когда говорила ей об одиночестве. Гарольд сейчас казался надежным как скала — и он ей был просто необходим.

Гарольд слегка покачнулся, но сразу обрел равновесие и обнял ее.

— Дневная тошнота? — спросил он участливо.

Крис застонала:

— Я выжата как лимон. И очень рада, что ты пришел.

Он тоже был рад. Более того, его переполняла нежность. Но справившись с собой, Гарольд коротко произнес:

— Я приехал поговорить.

Крис подняла глаза. Что-то в его голосе ей не понравилось.

— Тогда лучше зайти в дом, — предложила она, отстраняясь. Ощущение надежности тут же пропало.

В гостиной она повернулась к Гарольду. Глаза ее смотрели настороженно. Нарочно вызвав в памяти ужас, испытанный им прошлой ночью, Гарольд произнес:

— Ты была права, Крис, нам лучше не встречаться. И давай будем честными до конца — нам не следует заниматься любовью так, как это было вчера. Мы заключили сделку. Причем у каждого из нас были свои интересы, так что давай придерживаться условий этой сделки. В следующий раз, когда я приеду сюда, то тебе об этом сообщать не буду. — Он нахмурился. — Но мне все же хотелось бы, чтобы ты дала мне знать, когда родится ребенок.

Крис как будто хотела именно этого — чтобы ее оставили в покое. Тогда почему же у нее такое ощущение, словно ее неожиданно ударили в самое больное место? Сдерживая подступающую тошноту, она сухо отозвалась:

— Ты, конечно, прав. — И только тут заметила белый конверт в руках Гарольда. — А это что?

— Я написал записку на случай, если тебя не окажется дома.

Ни за что на свете Гарольд не отдал бы ей сейчас это письмо — вид у нее и без того был ужасный. Надо поскорее уносить отсюда ноги, решил он.

— Собственно, это все, что я хотел сказать. Да, еще — береги себя, Крис.

— Не волнуйся, — с бесцветной улыбкой отозвалась Крис и пошла провожать его до двери.

Гарольд знал, что, если поцелует ее на прощание, от его решимости не останется и следа, и тогда он — конченый человек. Поэтому он молча вышел и зашагал к машине, ни разу не обернувшись.

Крис заперла дверь и прижалась лбом к прохладному дереву. Ей было слишком больно, чтобы плакать: Крис поняла, что они расстались.

Навсегда.

Три месяца спустя, в начале сентября, Гарольд снова прилетел в Портленд. Когда под крылом самолета открылась панорама города, ему отчаянно захотелось крикнуть, чтобы пилот повернул назад в Нью-Йорк. Ведь здесь, совсем близко, была Крис. И его будущий ребенок.

Со времени своего последнего визита в июне он не получал от Крис никаких вестей. Впрочем, он и не рассчитывал на это и сам тоже не делал никаких попыток связаться с ней.

Мать очень просила, чтобы сын приехал летом и посмотрел ее сад, однако у Гарольда все время находились отговорки. Но больше он уже не мог тянуть: важные дела требовали его присутствия, реконструкция центра должна была начаться не позднее октября. Что ж, выхода нет, он расхвалит сад, как полагается, и через пару дней улетит домой.

Самолет совершил посадку, и через час Гарольд уже подъезжал к дому матери. И не успел он войти, как выяснилось, что Мелани взяла билеты на симфонический концерт с участием знаменитого скрипача, приехавшего на гастроли. Гарольд был в смятении — он понимал, что на концерте может встретить Крис, но матери так хотелось идти именно с ним — ведь это было для нее целое событие.