– Ты начала соскальзывать, потому что ты была второй после Фаолана, – сказал Свистун.

– Свистун прав. На твоем месте мог оказаться любой из нас. Ты первая почувствовала весь вес Эдме, и если бы не Гвиннет… – Банджа не закончила свою мысль.

Эдме посмотрела на свои лапы, а затем на остальных волков. Все они лежали на снегу и тяжело дышали. Повсюду были разбрызганы капли крови.

– Вы спасли меня. Спасли от ужасной смерти. Ценой своей крови. Благодаря своей силе.

Она повернулась и посмотрела на Гвиннет.

– И благодаря твоим крыльям и когтям. Ты спасла меня. Теперь я в долгу у тебя до конца жизни.

Фаолан поднялся на ноги. Кровь у него больше не шла.

– Никто никому ничего не должен. Даже не думайте. Сейчас мы должны найти какую-нибудь нору и отдохнуть в ней. Потом пойдем дальше. Потому что там, далеко, есть земля, предназначенная для тех, кто силен духом и преисполнен надежды. Мы пойдем на запад. Там, как я полагаю, нас ожидает новый мир. Луна, сияющая здесь, сияет и там, но эта земля разрушена, а та цела.

Эдме слушала Фаолана, склонив голову набок. По ее костному мозгу пробежал холодок. «Неужели нас там и вправду ожидает новая земля? Или просто это очень древняя земля? Земля ледяного волка?»

Вскоре они нашли старое заброшенное логово, в котором когда-то какая-то волчица вынашивала своих волчат. Оно оказалось достаточно просторным для всех. Но, проведя долгое время в расщелине, Эдме никак не могла спокойно заснуть в замкнутом пространстве. Она настояла на том, чтобы ей позволили выйти наружу, несмотря на то что опять стало холодно.

– Не бойся, Фаолан. Я посплю прямо у входа.

Ей обязательно нужно было смотреть на ночное небо, усеянное звездами, и ощущать дуновение ветерка, перебиравшего волоски на шкуре. На снегу рядом с собой, в свете луны, она заметила тень совы.

– Что, не спится в логове? – спросила Гвиннет.

– Нет. Сказать по правде, мне всегда немного неуютно во всех этих норах, логовах и пещерах. А теперь, после того как я побывала в расщелине, мне и вовсе не хочется там находиться.

– Наверное, это было ужасно.

– Больше всего меня пугала пустота. И синева.

– Синева?

– Да, это странная синяя дымка и слабое сияние, всегда одно и то же, независимо от дня и ночи.

– Ты провела там две ночи и один день, – сказала Гвиннет.

– Они мне показались целой вечностью, но освещение там так и не изменилось. И цвета не менялись.

Она помолчала и вздохнула, прикрыв единственный глаз.

– Я раньше об этом не задумывалась, Гвиннет, но взлетала ли ты когда-нибудь настолько высоко, что вокруг тебя оставалась одна лишь синева неба, и ничего больше?

– Ах, всегда есть что-нибудь еще, хотя иногда я и не видела землю. Чаще всего я не вижу землю из-за облаков. Но никакой пустоты там нет, как нет и сплошной синевы, даже в самые яркие дни. Как и темнота никогда не бывает полностью черной.

– Правда? – спросила Эдме, склонив голову набок.

– Правда. Темнота в разное время суток бывает разной. Сейчас, например, прошло время Первой Тьмы, и настало время Серых Сумерек, как мы называем утренние сумерки перед восходом солнца. А на противоположном конце суток есть время Лиловых сумерек, за которыми наступает время Глубокого Пурпура, а затем опять Первой Тьмы.

Сова поудобнее устроилась на перевернутой глыбе льда.

– Ты пойдешь с нами на запад, Гвиннет?

Масковая сипуха съежилась и стала не толще ствола молодой сосны.

– Я не хотела расстраивать тебя. Наверное, не надо было спрашивать, – поспешила извиниться Эдме.

Совы так съеживались, только когда сильно волновались, пугались или старались стать как можно менее заметными во время выслеживания добычи.

– Все в порядке, Эдме. Не волнуйся.

Сова долго молчала, а потом сказала:

– Знаешь, Эдме, в каком-то смысле я всегда была одиночкой. Мне больше нравилось жить в стране Далеко-Далеко с волками, чем вместе с другими совами. Моя мама умерла так давно, что я едва ее помню. Потом погибла моя тетушка, за ней последовал отец, а теперь и Сарк. Но что мне теперь делать здесь, совершенно одной, в разоренной земле? Стада оленей ушли, и я не найду достаточно навоза, чтобы поддерживать огонь в горне. Правда, я не уверена, что и то место, о котором говорил Фаолан, существует на самом деле. Вдруг это всего лишь сон? Но я пойду с вами.

– Я рада, что ты пойдешь с нами. В конце концов, ты первая, с кем по-настоящему подружился Фаолан.

– Да, это так, – подтвердила сова.

Эдме вздохнула и вздрогнула.

– Что-то не так?

– Нет-нет. Просто немного свело судорогой ногу. Сидеть на том выступе было ужасно неудобно, и у меня затекли лапы.

– Тебе и в самом деле нужно отдохнуть.

– А тебе?

– Мы спим днем, а не ночью, – ответила сова.

Прежде чем улечься спать, Эдме поднялась и трижды обернулась вокруг себя, будто находясь в логове. Волчица совсем не боялась замерзнуть; ей было так уютно лежать в ночи, под звездами, которые словно светили для нее одной. Интересно, сможет ли она теперь когда-нибудь заснуть не под открытым небом? Когда она закрыла свой единственный глаз, перед ее внутренним взором вновь предстали ужасные ледяные стены и бесконечная синева, но она постаралась отметать все мысли о них.

Во сне Эдме почувствовала легкую боль в задней лапе. «Мне знакома эта боль. Она была у меня когда-то раньше, но отчего?» Пошевелившись, она сменила позу, но не проснулась.

Потом ей приснился знакомый волк. «Ах, тот самый, ледяной», – подумала она. Но нет, этот волк бы меньше и прихрамывал. Два ярко-зеленых глаза прожигали ее насквозь. «Ты знаешь меня?» – казалось, говорили эти глаза, но вслух волк не произнес ни слова.

В бок Эдме ткнулся меховой комок, разбудив ее. Это оказался Мирр. Она открыла глаз и сонно зевнула.

– Здесь холодно, Мирр.

– Рядом с тобой тепло. Я соскучился по тебе.

– И я по тебе соскучилась, – пробормотала она, снова погружаясь в сон. «Но еще больше соскучилась по чему-то другому».

И снова она ощутила легкое покалывание в задней лапе.

ШЕСТЬ ВОЛКОВ, ДВА ЩЕНКА И МАСКОВАЯ сипуха шли вместе уже три дня. Идти по разрушенной местности было трудно, но зато им попадалось на удивление много мелкой дичи. Казалось, будто конвульсии земли выпустили на поверхность целую реку грызунов – мышей, полевок и огромнейшее количество леммингов, многих из которых раздавил пустившийся в странствие ледник. Конечно, все они считались едой сов, но за десять месяцев голода и волки быстро приучились питаться тем же самым. Хотя привыкнуть к манере Гвиннет глотать грызунов одним махом им было сложнее. Маленькое создание просто исчезало в клюве, а потом сова горлом проталкивала его в желудок.