А дело с Федором Ступниковым действительно иметь опасно. Одно неверное движение или слово — и лучшему тарасовскому частному детективу Татьяне Ивановой чирканут по нежному горлышку ножичком. Тогда конец карьере, личной жизни и вообще всему. Хотя я знаю, на что иду.

Кстати, я даже из-за такого поворота событий забыла прочитать, что же все-таки в злополучном дневнике заключается, какие тайны мадридского двора. Пожалуй, надо его сфотографировать, а потом, на досуге, поинтересоваться.

Размышляя в таком духе, я пила кофе, и тут в тишину квартиры ворвались призывные телефонные звонки. «Ой, прямо набат какой-то», — подумала я и сняла трубку. Мне не дали даже рта раскрыть.

— Але, Татьяна, это опять я.

— Здравствуйте, Федор, — произнесла я спокойно.

— Ну как, решила что-нибудь?

Можно подумать, мне предоставлялся огромный выбор действий.

— Конечно.

— Ну и как? — Ступников был уверен в моем согласии на все сто процентов. Наверняка ему показался бы глупым отказ от выгодного, на его взгляд, предложения.

— Я согласна.

— Тогда слушай. Встретимся в одном кабаке, «Рандеву» называется. Слыхала о таком?

Конечно, слыхала. Но ехать придется к черту на кулички.

Услышав утвердительный ответ, голос продолжил:

— Тогда подъезжай туда к двенадцати. И чтобы без фокусов, поняла? А то мы ведь и обидеться можем.

И трубка запищала у меня в руке.

Хм, интересно, кто это «мы»? Сам Ступников, что ли? Неплохого он о себе мнения в таком случае. А может, он не один? Да это в принципе не так уж и важно. Ну вот и наступило «утро стрелецкой казни». «Теперь тебе за все воздастся свыше», — попытался пошутить мой внутренний голос. Только этого мне сейчас не хватало — запугиваний со стороны собственного сознания.

Я захватила на всякий случай свой «макаров». «А случай и в самом деле бывает всякий», — продолжал издеваться внутренний голос. Вот уж чего-чего, а самоиронии мне не занимать, даже в самых экстремальных ситуациях. Такой я человек, главное — чтобы боевой дух не покидал мое многострадальное тело. Я засунула в сумочку дневник, фотокопию коего лично быстренько сделала, и отправилась на встречу… с таким траурным видом, который бывает разве что у идущих на эшафот. «Будем надеяться, что все пройдет как нельзя лучше», — подумала я напоследок и улыбнулась своему отражению в зеркале. Но почему-то вместо улыбки увидела в ответ вымученную гримасу.

* * *

Всю дорогу до «Рандеву» я размышляла над тем, как может выглядеть Федор Ступников. Почему-то он представлялся мне лысым дядькой в тельняшке, с беломорканалиной в углу рта, с золотыми зубами и кучей татуировок. В принципе такое возможно — человек, с которым я сейчас должна была встретиться, судя по слухам, большую часть своей жизни провел на нарах. Да, чего-нибудь хорошего от такой темной личности ждать глупо.

Но увиденное превзошло все мои ожидания.

Зайдя в кабак, я огляделась. В столь ранний час посетителей почти не было, за исключением трех мужчин, которые сидели за угловым столиком. Заведеньице такое, что не приведи господь оказаться здесь еще раз по собственному желанию.

— Извините, где я могу найти Ступникова, не подскажете? — мой тон явно не вписывался в царящую атмосферу.

Мужики как по команде раскрыли рты и уставились на меня. Вот, оказывается, какие персонажи составляют контингент посетителей этой дешевой забегаловки. Два амбала лет тридцати, в спортивных костюмах и с тупым выражением на лоснящихся лицах могли красочно проиллюстрировать любой сборник анекдотов про бандитов. Неизвестно, как между ними затесался худенький мужичок «ботанического» вида в очках.

Наконец амбалы обрели дар речи, и один из них заявил, противно ухмыляясь:

— А ты что, Иванова, что ли?

Я кивнула. Лица у «шкафов» вытянулись еще сильнее:

— Ни фига себе, частный детектив! Вот это цаца, — такое ощущение, что меня вообще тут нет. Вот что ненавижу, так это когда меня обсуждают в третьем лице, невзирая на мое присутствие. — Присаживайся, не стесняйся. Мы не укусим.

«Еще бы вы прямо так сразу кусаться начали», — подумала я и покорно села. Молча. Противоречия могли не понравиться представителям криминального Тарасова, а ожидать от них, разгневанных, можно всего, но только не хорошего.

— Дневник принесла? — спросил мужичок в очках, похожий на ботаника. Именно этот голос я слышала по телефону. Неужели «ботаник» — гербария под мышкой ему не хватает! — и есть тот самый Ступников, чье имя стало чуть ли не нарицательным? Вот это да!

— Принесла, конечно, — спокойным тоном заявила я, стараясь не подать виду, что удивлена.

— Копий нет? — я чувствовала себя так, как будто нахожусь под прицелом сотни автоматов Калашникова.

— Нет, — беззастенчиво наврала я. Чистосердечное признание в подобной ситуации равнялось бы самоубийству, никак не меньше.

Федор не очень-то мне поверил. Я знала заранее, что его не так-то просто обвести вокруг пальца.

— Да ладно, неважно. Я уже отсидел, что причиталось. Другой вопрос — сколько ты хочешь? — его глаза под очками превратились в две маленькие, хитрые щелочки.

— Я хочу благополучно расстаться с вами и никогда больше не сталкиваться, — надеюсь, ничего обидного в моих словах они не услышат.

— Умная девочка, — засмеялся Ступников. Ему в такт заржали два амбала — телохранители, как я поняла, или что-то в этом роде.

Вдоволь насмеявшись, он продолжил совершенно серьезным голосом:

— Значит, понимаешь, что с нами шутки плохи. Правильно делаешь, — его взгляд пробуравливал меня насквозь, пытаясь найти какой-нибудь подвох.

«Осторожный, а я все-таки молодец, что выбрала именно такую тактику!» — не упустила случая похвалить себя я, хотя обстановка к этому и не располагала.

— Короче, получай за хорошее поведение. И давай дневник, — Федор протянул мне через стол что-то, завернутое в газетную бумагу.

Я достала из сумки «камень преткновения» и положила его на стол. Ступников тут же пролистал тетрадку, удовлетворенно расплывшись в улыбке.

— Порядок, — кивнул он своим «браткам», которые неотрывно следили за всеми нашими движениями.

Я решительно встала:

— Всего хорошего.

«Шкафы» встрепенулись:

— А ты чего, с нами даже пивка не попьешь? Обмыть надо сделку-то, — они снова заржали.

Ступников выразительно посмотрел на своих телохранителей, отчего те сразу же притихли, как котята после того, как их ткнули носом в лужицу на полу.

— До свиданья, Танечка, — и он махнул на прощание рукой.

«Надеюсь, больше никаких свиданий не будет, хватит и этого», — облегченно вздохнула я, оказавшись на свободе.