– Ох, ну конечно. Ты болтала со своими новыми подружками. Я должен был догадаться.

Он повернулся ко мне.

– И что ты за это получила, Мари?

– Ничего! Мы собирались в блоге рассказать… сильную историю, которая, может быть, сможет кому-нибудь помочь, и…

Он смотрел на меня и ждал, что я скажу что-нибудь ещё, но слова закончились.

– Ну хорошо, Мари. Тогда мы никогда не увидимся.

Он ушел.

Вижу его красивую спину, светло-голубые волосы и красный свитер, который я так люблю. Он быстро уходит, всё дальше и дальше от меня. От Хедди и от Джулии.

Хедди смотрит на меня спокойно, как удав. В глазах помутнело.

– Я же говорила, что все поймут, – прошептала я.

Мой голос так ослаб, что слов почти не слышно. Я умолкаю на половине предложения.

Хедди пожала плечами, переглянулась с Джулией. Та сделала то же самое. Первая пожала плечами. Вторая пожала плечами. Им все равно.

– Вы же обещали.

Хедди посмотрела мне в глаза.

– А может быть, это тебе ничего не следовало рассказывать? Я вот никогда не раскрою тайну лучшего друга.

Джулия кивнула:

– Вот именно.

– Не хочу показаться слишком умной, но вот так рассказывать что-то о своем лучшем друге – это просто подло, да?

Хедди вопросительно посмотрела на Джулию.

– Эгх, да. Вот именно.

– И… вот так воспользоваться другим человеком тоже? – продолжила Хедди.

Я подняла голову и увидела, как Джулия одобрительно кивает. Кудряшки мягко прыгали вокруг её лица.

– Просто подло, – сказала она.

Хедди приблизилась ко мне.

– Сорри, Мари, но мы не можем тусоваться с людьми, которые так поступают со своими друзьями.

Она легонько покачала головой:

– Тогда другие могут подумать, что… и я такая. А это недопустимо. Ты же всё понимаешь?

Я пытаюсь медленно вздохнуть, но не могу. Воздух резко и со свистом проникает ко мне в грудь.

Хедди развернулась к Джулии.

– Увидимся, нёрд.

И она ушла. Легко. За руку с friendshiphair. В пушистых свитерах. С довольными лицами.

Коридор опустел. Двери кабинетов заперты.

Я снова осталась одна. И если бы не мои всхлипы, то в школе царила бы полная тишина.

* * *

Со вчерашнего дня от меня ушло сто восемнадцать подписчиков.

Какое-то время я не выкладывала новых видео, и лайков у меня теперь не так много.

Натянула одеяло на голову.

Маме сказала, что мне плохо, и я сегодня не могу пойти в школу.

Но если твоя дорогая мама – блогер на полной ставке, то карантин может причинять массу неудобств, потому что она тоже дома круглые сутки.

– Мари?

– НЕТ!

Если она крикнет еще раз, я свихнусь, честное слово.

– Но Мари. Девочка моя.

Высунула голову из-под одеяла. Мама вошла в комнату. Наклонилась над кроватью и посмотрела на меня большими грустными глазами.

– Я приготовила твою любимую еду. Тайский стрит-фуд.

Я отвернулась к стене.

– Я не голодная.

Уже пятый раз ей сказала. За полчаса.

– Но, Мари, ты сегодня ничего не ела.

Да ёшкин кот, сколько раз мне ещё говорить: я не хочу сейчас с ней разговаривать, не хочу есть, не хочу на неё смотреть!

– У меня живот болит.

– Ты никуда не собиралась со своими новыми подружками?

– Да, собиралась. Уйди.

– Ладно, ладно. Ухожу. Ты видела цитату, которую я тебе сегодня прислала?

Ничего не ответила. Продолжала таращиться в стену, надеясь, что моя спина достаточно красноречива.

Закрыто. Заперто. Уходи.

– Просто прочитай. Если сможешь. Может, станет легче.

Мама ушла.

Я достала мобильный из кармана и включила. Пришло новое сообщение. Цитата дня.

Честное слово, это самая большая дичь, что я слышала.

Эспен был моей дверью с пяти лет. Если у меня и правда имеется такая дверь, то она – это он. И я знала на этой двери каждую царапину. Знала, когда её нужно смазать и когда – подлатать. Знала, что он терпеть не может кетчуп и любит горчицу, знала, что каждый раз на Новый год он просит новую пижаму, знала, что он сожалеет, что бросил танцы.

Знала, что он перестал есть, когда его бросил отец.

Знала и рассказала кому-то другому.

Меня снова тошнит.

* * *

У Хедди новый пост в блоге. У него уже больше пятисот лайков, и он про меня, хотя прямо об этом не говорится.

Над текстом висела их с Джулией фотография. На своих лбах они написали слово «Soulmate». На лбу у Хедди написано Soul, у Джулии – mate. Надпись переливалась розовым и сиреневым цветами, и, если я буду на нее долго смотреть, меня вырвет.

* * *

– Тебя все ещё тошнит?

Кивок. Мама выглядела взволнованной. Сегодня среда, восемь часов утра.

– Мне кажется, тебе нужно сходить к врачу.

Я покачала головой. Она зашла в комнату и присела на кровать рядом со мной.

– Хорошо. Я могу позвонить учителю и сказать, что сегодня ты тоже останешься дома, но ты должна мне рассказать, что произошло и почему тебе так плохо, Мари.

Она прикоснулась рукой к моей щеке. Я не могу её оттолкнуть, хотя мне хочется это сделать. Вместо этого я закрыла глаза.

– Просто…

Голос стал тише.

– Эспен…

Голос сломался напополам, и я прижала лицо к маминой руке. Слезы хлынули из глаз. Рука сразу стала влажной. Я свернулась калачиком. Мама подняла меня и, усадив себе на колени, стала качать как в детстве – взад-вперед.

– Мари, Мари, Мари, – говорила она.

И я плакала, плакала и плакала, пока не закончились всё слезы.