Да. Она понимала. Точно так же она не позволяла себе ощущать отсутствие семьи, тех, кто ушел, и тех, кто находится за много миль от нее.

— Вы очень привлекательны, когда печальны, Дебора! — Он провел пальцем по ее все еще влажным волосам. — Фактически неотразимы.

— Я не печальна.

— Ну хорошо! Вы просто неотразимы!

— Не будем об этом! — Она долила себе кофе. — Можно задать вам деловой вопрос?

— Конечно.

— Если владелец или владельцы какой-либо частной собственности не хотят, чтобы их владение ею стало достоянием гласности, могут они это скрыть?

— Легко. Закрепить ее за корпорациями, существующими только на бумаге, под различными налоговыми номерами. Одна корпорация владеет тем, другая этим. А что?

Но она подалась вперед, проигнорировав его вопрос.

— Насколько трудно выйти на след истинных владельцев?

— Это зависит от того, сколько неприятностей они причинили и насколько у них веские причины держать свои имена в тайне.

— А если запастись решимостью и терпением, можно выяснить их имена?

— В конечном счете да… Если вы обнаружите общую нить.

— Общую нить?

— Название, номер, место. То, что будет открываться вновь и вновь. — Если бы он не шел на шаг впереди нее, ее вопросы внушили бы ему тревогу. И все же лучше быть осторожным. — Что вы задумали, Дебора?

— Я выполняю свою работу.

Он очень осторожно поставил чашку на блюдце.

— Это имеет какое-то отношение к Парино?

Ее взгляд стал острым.

— Что вам известно о Парино?

— У меня до сих пор остались связи в двадцать пятом участке. Вам что, недостаточно суда над Слейгерманом?

— Я не могу себе позволить роскошь работать только над одним делом!

— Над этим делом вам совсем не следует работать!

— Простите? — Она снизила тон почти до шепота.

— Это опасно. Те, кто убил Парино, очень опасны. Вы даже не представляете, с чем играете!

— Я не играю, а работаю!

— Они тоже. Они хорошо защищены и хорошо информированы. Они знают ваш следующий шаг еще до того, как вы его сделаете! — Его глаза потемнели, взгляд, казалось, обернулся внутрь. — Если они увидят в вас препятствие, они уберут вас очень быстро и, смею вас уверить, окончательно.

— Откуда вам так много известно о тех, кто убил Парино?

Он вернулся к действительности.

— Вы не забыли, что я был полицейским? Вам не следует вмешиваться в дело Парино! Лучше займитесь чем-нибудь другим!

— Это же просто смешно!

Он схватил ее за руку прежде, чем она успела вскочить.

— Я не хочу, чтобы вы подвергались смертельной опасности!

— А я не хочу, чтобы меня останавливали на полдороге! — Она отдернула руку и встала. — Это мое дело, и оно останется моим!

Его глаза потемнели, но он остался сидеть.

— Честолюбие — еще одна привлекательная черта, Дебора! До тех пор, пока оно не ослепляет вас!

Она медленно повернулась к нему, чувствуя, как внутри ее все закипает от гнева.

— Хорошо, отчасти это честолюбие! Но только отчасти. Я верю в то, что делаю, Гейдж, и верю, что способна делать это хорошо. Все началось с мальчишки по имени Рико Мендес. Он не был столпом общества. Фактически он был мелким воришкой, который уже отсидел срок, и отсидел бы еще. Но он был застрелен средь бела дня на оживленном перекрестке. Потому что состоял членом не той банды, носил не те цвета.

Она начала расхаживать, жестикулируя и говоря с пафосом.

— Затем убили его убийцу, потому что он говорил со мной и я заключила с ним сделку! Так когда же это прекратится? Когда мы остановимся и поймем, что так жить нельзя? Кто, как не я, возьмет на себя ответственность и изменит это?

Он встал и подошел к ней.

— Я не ставлю под вопрос вашу честность, Дебора.

— А только мои суждения?

— Да, и свои тоже. — Он просунул руки в рукава ее халата. — Мне тревожно за вас!

— Вот уж не думаю!

— Не думаете? Отлично. И не думайте. — Он накрыл ее губы своими, сжимая пальцами плечи и прижав к себе.

Мгновенный жар, мгновенное притяжение. Как с этим бороться? С его сильным мускулистым телом, прижавшимся плотно к ее телу, с губами, искусно ласкающими ее губы? Она чувствовала, как от него исходят волны, нет, не желания, но чего-то более глубокого и истинного. Словно он уже был внутри ее.

Она была всем. Обнимая ее, он не ставил под вопрос силу, с которой она одновременно и опустошала его мозг, и наполняла его, утоляла его голод и разжигала его. Она одновременно и придавала ему силы, и отнимала их. С ней он почти начал снова верить в чудеса.

Он отступил, но продолжал держать ее за плечи. Она изо всех сил пыталась сохранить спокойствие. Почему одно его прикосновение всякий раз так действует на нее?

— Я к этому не готова, — удалось наконец ей произнести.

— Я тоже, но не думаю, что это имеет значение. — Он снова обнял ее. — Я хочу встретиться с вами сегодня вечером. — Он плотно прильнул губами к ее губам. — Я хочу сегодня быть с вами!

— Нет, я не могу! — Она едва могла дышать. — Суд.

Он с трудом сдержал ругательство.

— Хорошо. После суда. Нам от этого не уйти!

— Нет. — Он прав. Пора было решить. — Нет, не уйти. Но мне нужно время. Пожалуйста, не давите на меня!

— А мне приходится! — Он обернулся к двери, но остановился, уже держась за дверную ручку. — Дебора, у вас есть другой мужчина?

Сначала она отрицательно покачала головой, но в конце концов решила быть с ним честной.

— Не знаю.

Гейдж кивнул и закрыл за собой дверь. С горькой иронией он понял, что соперничает с самим собой!

В этот вечер она заработалась допоздна, углубившись за письменным столом у себя в спальне в бумаги и книги по праву. После заседания суда она в течение нескольких часов убирала и без того чистую квартиру. Для нее это был один из лучших способов снять напряжение. Вторым способом была работа, и Дебора погрузилась в нее, понимая, что заснуть не сможет.

Как только она потянулась к кружке кофе, зазвонил телефон.

— Алло!

— О'Рурк? Дебора О'Рурк?

— Да, кто это?

— Сантьяго.

Мгновенно встревожившись, она схватила карандаш.

— Мистер Сантьяго, мы вас обыскались!

— Да. Верно.