— Любой может разводить пчел! — заявила она Жанетте с негодованием. — А также коз.

— Но у нас есть коза, — неуверенно возразила Жанетта.

— Какой прок от одной козы? А как быть крестьянам? Они слишком бедны, чтобы приобрести собственных. Откуда им взять молоко?

— Я уверена, что теперь, когда Леон вернулся, он…

— Фу! — перебила ее Мариетта, уперев руки в бока и полыхнув глазами. — Леон слишком занят ухаживанием за мадам Сент-Бев, чтобы беспокоиться о каких-то там козах! Я съезжу на повозке в Монпелье и привезу целую дюжину коз. В Шатонне есть дети, которые умирают от недостатка молока, и самое малое, что может сделать де Вильнев как их сеньор, — это обеспечить их столь необходимым продуктом!

Жанетта, убежденная ее доводами, а скорее ее напористостью, согласилась и вручила Мариетте кошелек, туго набитый ливрами, и только поинтересовалась, где та предполагает держать коз, когда приобретет их.

Увидев, что Мариетта решительной походкой направляется по вымощенному булыжником двору к конюшне, молодой конюх прямо-таки просиял и вывел из стойла кобылу, намереваясь ее оседлать.

— Повозку, — бросила Мариетта, — и пару мулов.

Конюх уставился на нее в недоумении.

— И ради Бога, поскорее, — потребовала Мариетта, — не то я до полудня отсюда не уеду.

Пока парень раздумывал, не рискует ли он получить затрещину, если обнимет Мариетту за талию под предлогом помочь ей сесть на облучок, она лишила его этой возможности, ловко и легко вскочив на грубое деревянное сиденье и ухватившись за вожжи. Конюх зачарованно устремил взор на красивые босые ножки. Ни одна знатная дама не отправилась бы в дорогу в подобном виде, однако де Вильневы относились к ней как к равной, а она явно имела высокое мнение о себе. Попробовать повалить ее на солому, как Лили или Сесиль, было бы так же немыслимо, как проделать такое с самой мадам де Вильнев.

Заинтригованный, он наблюдал за тем, как видавшая лучшие времена старая повозка прогромыхала колесами по булыжному двору, а потом миновала подъемный мост. Босая или нет, Мариетта выглядела королевой. Парень подумал о том, получил ли от нее граф то удовольствие, о котором ему, конюху, и думать нечего.

Он похотливо ухмыльнулся. Наверняка получил, иначе зачем ему было привозить ее в Шатонне? Ад и владыка его Дьявол, как хотелось бы родиться человеком с деньгами! От одного взгляда на округлую грудь Мариетты у него из головы вылетели все мысли о работе.

Он отшвырнул седло, которое начал было чистить, и окольной дорожкой добрался до кухонной двери. Если повезет, Сесиль удастся ускользнуть от бдительного надзора Матильды и уединиться с ним в конюшне. Сесиль маленькая и коренастая, но в конюшне темно, и мужчина может пустить в ход свое воображение. Ничего, когда граф вдоволь натешится этой девчонкой Рикарди, она утратит свое высокомерие и власть, а тогда будет рада и его вниманию.

Воодушевленный надеждой, парень негромко свистнул у открытой настежь задней двери кухни и был вознагражден вспышкой радости на плоском лице Сесили, которая, оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто за ней не следит, выбежала к нему.

В Монпелье было жарко и многолюдно, и Мариетта потратила лучшую часть утра на то, чтобы после долгих переговоров о цене приобрести таких коз, каких она хотела. Глупые животные не имели желания прыгать в повозку добровольно, и только при помощи неистово сквернословящих продавцов удалось Мариетте справиться с нелегкой задачей. Но и на этом ее мучения не кончились. От животных исходила мерзкая вонь, кроме того, то одна, то другая коза пыталась положить голову Мариетте на плечо либо сунуть нос ей под мышку, пока она погоняла мулов по узким улицам, а потом по пыльной дороге к Шатонне.

Будь она умней, подумала Мариетта со злостью, когда одна из неблагодарных тварей цапнула ее за руку, то осталась бы сидеть с больной Нинеттой Бриссак, а за козами отправила бы Армана.

Время перевалило за полдень, но свет оставался все таким же сияющим, каким бывает только в Лангедоке. Опаляемая солнцем дорога тянулась между рядами олив и смоковниц, и Мариетта повернула лицо к солнцу, стараясь не обращать внимания на возню и блеяние коз. Сзади до нее донесся топот подкованных копыт и щелканье кнута; она обернулась и увидела всадника, сопровождающего великолепный экипаж, влекомый прекрасными серыми лошадьми, головы которых были украшены алыми султанами из перьев.

Мариетта поспешила направить мулов на край дороги, чтобы пропустить роскошную карету. Но всадник, облаченный в черный бархатный камзол с кружевами на воротнике и обшлагах и обутый в сапоги из блестящей черной кожи, одним рывком осадил лошадей и яростно выкрикнул:

— Какого дьявола вы здесь делаете?!

Мариетта скрипнула зубами, отпихнула от себя особенно назойливую козу и ответила:

— Обеспечиваю Шатонне дойными козами, о чем давно уже следовало позаботиться лично вам, и никому другому!

Лицо Леона побелело от гнева.

— Черт побери, нельзя, что ли, было поручить мужчинам перевезти коз, не выставляя себя на публичное посмешище? Что это еще за спектакль!

Из окон экипажа за ними наблюдали двое мужчин — один с изумлением, другой с восхищением.

Герцог Мальбре поджал губы при виде того, как его молодой элегантный друг таким вот образом беседует с крестьянской девушкой. А его сын Рафаэль взирал на это с нескрываемым удовольствием.

На щеке у нее было грязное пятно, подол платья весь в пыли, и все-таки она была самым очаровательным созданием из всех, кого он видел и знал. В ее широко распахнутых зеленых глазах пылал гнев, и оттого они казались очень светлыми. Слегка загорелая кожа была безупречно гладкой, и Рафаэль де Мальбре впервые в жизни решил, что дамы Версаля глупы. Чего ради они мажут лица кремами и натирают лосьонами? Их белые как мел физиономии лишены живых красок, словно у покойников, а сейчас перед ним воплощение полной жизни, естественной красоты.

Губы у девушки пухлые, нежные, цвета спелой вишни. Личико сердечком, а волосы… Боже милостивый! Рафаэль де Мальбре смотрел на них как завороженный. Он никогда не видел таких волос, никогда…

Совершенно неожиданно перед ним открылись куда более многообещающие возможности, чем несколько недель соколиной охоты вместе с другом. С такими деревенскими девушками, как эта, его визит в Шатонне может запомниться надолго.

— Арман прикован к больной Нинетте, а кого еще вы имеете в виду? — все с той же резкостью задала вопрос Мариетта, изо всех сил стараясь удержаться от слез унижения: она заметила насмешливо-удивленное выражение лица изысканно одетого старшего из пассажиров кареты и дерзкий взгляд его младшего спутника. Он глазел на нее так, будто она совсем голая, а что касается Леона… Он смотрел на нее с таким выражением, словно хотел задушить.

— Как вы смеете вести себя как мужичка? — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Вы осрамили меня перед моими гостями, вы сделали ваше пребывание в Шатонне невозможным…