Шнор содрогнулся. Каталка, дребезжа и подпрыгивая, покатилась дальше.

Орин зашагал по коридору, минуя расположенные по обеим сторонам одинаковые двери. Из-за одной донесся металлический лязг и хруст, сменившийся истошным воплем:

– Нет, я буду, буду есть то, что вы сказали! Ааа!

– Поздно! – ответил полный гнева голос. – Раньше надо было думать! Теперь я возьмусь за тебя всерьез! Ха-ха!

На спине Шнора объявились мурашки. Решив, что место подходящее, они принялись топтаться и скакать туда-сюда целыми табунами, щекоча кожу холодными лапками.

Орин невольно ускорил шаг и вылетел в небольшой квадратный вестибюль. С двух его сторон были окна, с третьей – мощная дверь, снабженная множеством замков и охранных заклинаний.

– Вы к кому? – спросила сидящая за конторкой суровая женщина в зеленом халате. Она была чуть помельче первых, но этот недостаток компенсировался решительным выражением лица, перед которым отступил бы и бультерьер.

– К Арсу Топыряку. Друг, но родственников у него нет, – Шнор высказал все сразу, не дожидаясь вопросов.

И, похоже было, поступил правильно.

– Одевайтесь, – проговорила суровая женщина, извлекая откуда-то из-под конторки огромный мешок из полупрозрачной ткани.

– Что это?

– Защитное одноразовое приспособление. Не допустит к вам болезнетворную магию и вирусы, – сообщила женщина. – Без него я не имею права впустить вас внутрь.

В защитное приспособление полагалось влезать целиком. Забравшись в него, Шнор ощутил себя довольно интимным органом, который иногда обряжают подобным образом. Видно сквозь ткань было плохо, а шагать приходилось осторожно, чтобы не наступить на край.

Женщина долго грохотала замками, отпирая дверь. За ней открылся короткий коридор, в который выходили еще шесть дверей, монументальных, как в банковском хранилище. От наложенных на них заклинаний шевелились волосы.

Снова замки, и после пяти минут ожидания и потения (помимо вирусов, защитное устройство не пропускало еще и тепло) Шнор шагнул в бокс номер три, напоминающий внутренности зеленой раковины.

Арс был тут. Бледный, как первый снег, он лежал неподвижно, уставив взгляд в потолок.

– Эй, Арс? – позвал Орин. – Ты жив?

– Жив он, – ответил усатый мужик с соседней кровати. – Только умучили его. Обследовали сегодня.

– Шнор? – Топыряк приподнял голову. – Ты пришел? Ты принес поесть?

– Нет, – Орин даже отступил на шаг. – А зачем? Разве тут тебя не кормят здоровой и питательной пищей?

– Не знаю как насчет здоровой и питательной, но пищей я бы это не назвал, – откликнулся Арс, изобразив на лице величайшее отвращение.

Лежащий на кровати в углу краснощекий здоровяк прекратил храпеть, с неимоверной скоростью вскочил, сожрал все со стоящего около изголовья столика, потом опять рухнул в кровать и заснул.

– Что с ним? – осторожно спросил Шнор.

– Темпоральная лихорадка, – охотно пояснил усач. Одеяло сползло с его груди, обнаружив буйную поросль черных волос, в которой кое-где виднелись проплешины. – Для него сейчас прошел целый день. В прошлый раз, когда он проснулся, то пытался поговорить с нами, но ничего у него не вышло. Слишком быстро слова произносит...

– Ух ты! – Шнор поднял руку, чтобы почесать в затылке, но внутри защитного приспособления оказалось слишком тесно. – А с тобой что, Арс?

– Криенский вирус, – мрачно буркнул Топыряк. – Его пытаются найти во мне второй день. Чего только не делали. Знаешь, что такое сканирование?

– Нет.

– Это когда твои внутренности просматривают при помощи хрустального шара. Копаются в них, будто в собственном кармане. Ощущения такие, словно внутрь к тебе забралось десятка два мышей, которые бегают всюду и все время кусают...

– Ого.

– Есть еще чего похуже...

И тут Арс пустился в жуткие рассказы о внутреннем осмотре, об анализах и прочих «прелестях» больничной жизни, которые делают ее более привлекательной, чем отдых на курорте.

– Э, да, – сказал Шнор, когда ощутил, что его начало тошнить. – Все это ужасно интересно, но мне пожалуй, пора.

– Погоди, – Арс нахмурился, – ты что, не поможешь мне выбраться отсюда?

– Лучше тебе побыть здесь, – Орин оглянулся и чуть понизил голос, – а то заходила мадам Тюфяк, рассказала, что о тебе спрашивали какие-то типы, все как на подбор одноглазые...

– Да? – Арс побелел, точнее попытался это сделать, но поскольку он и так был бледным, то бледность его кожи стала более густого оттенка, вплотную приблизившись к абсолютному рекорду белизны, принадлежащему горным снегам. – Ну тогда... это... да...

– Не скучай, – бодрым голосом, каким и полагается разговаривать с больными, сказал Шнор, отступая к двери, – ребята обещали зайти, Рыггантропов с Тили-Тили. Будут новости – мы тебе сообщим.

Дверь открылась и вновь захлопнулись, оставив больничных узников в изумрудной юдоли скорби.

– Эй, ребята? – прохрипел со своей койки пораженный дендроидными полипами, неожиданно пришедший в сознание. – Навозу не подбросите? А то они, гады, подкормки требуют...

После беседы с начальством лейтенант Поля Лахов чувствовал себя не самым лучшим образом. Но учитывая, что этим начальством был Игг Мухомор, удивляться не приходилось. Наследник славных аристократических традиций и верный слуга города, Магучий Единственный Ночальник Торопливых (сокращенно – МЕНТ) знал только один метод воздействия на подчиненных – разнос, но зато владел им в совершенстве.

По выработанной среди городских стражников шкале Лахову достался разнос класса «шторм средней силы», так что, спускаясь по лестнице, лейтенант несколько пошатывался. В голове у него звенело.

Но все же он нашел силы удивиться, когда заметил у двери, ведущей в Место Временного Тишайшего Отдохновения (попросту говоря, в тюрьму, расположенную в том же здании, что и стража, а точнее – под ним) самого обыкновенного нищего, оборванного, грязного и вонючего, как помойная яма. При виде лейтенанта нищий исчез со скоростью мысли, заглянувшей не в ту черепушку.

– А ему-то что здесь надо? – спросил Лахов, достигнув двери.

– Так спрашивал, не сидит ли у нас некто Арс Топыряк, – через окошечко ответил несущий стражу капрал.

– Ага, – глубокомысленно сказал лейтенант, выбираясь на улицу. Имя это было ему знакомо и вызывало не самые приятные воспоминания о странных убийствах, гневе начальства и говорящих козлах...

– Ну что? – хором спросили ожидающие Лахова сержанты Дука Калис и Васис Ргов.

– Плохо дело, – грустно ответил Лахов. – Никакого выходного. Приказано повысить бдительность в преддверии выборов и не корчить из себя идиотов...

– Это как? – удивился Калис.